Эти слова для Эдика звучали, как сладкая песня. Тем более, что в институте ему приглянулась белокурая красотка, на которую заглядывались все местные парни. Она явно выделяла Эдика, но он не торопился. Это была его первая настоящая влюбленность, девчонки из его класса, как ни старались, никогда не вызывали у него романтических чувств. Слишком хорошо он помнил их презрительный смех в младших классах.

Белокурая Лилия казалась ему Снежной королевой из зимней сказки. Такая чистая, такая недоступная для всех. Для всех, кроме него, он не мог не заметить, что красотка выделяет его из массы своих поклонников. Она же не видела его в лохмотьях, голодного и обозленного, как дикий волчонок. Она думает, что он с рождения был вот таким, томно-загадочным, в самой модной по тем временам одежде и с крупной суммой свободных денег, на которые мог отвести весь свой курс в дорогое кафе. Да, он легко мог закрутить с ней роман, но что потом? Привести ее в темный, покрытый плесенью подвальчик, где доживает дни его мать, измученная и полуспившаяся?

Нет, он обязательно женится на девушке, но не сейчас. Надо подождать, когда у него появится своя кооперативная квартира в самом центре города. Эту квартиру ему твердо обещал директор скупки, и уже внес первый пай. Чтобы получить заветное жилье, осталось немногое — выполнить сложный заказ. Он переселится в новое жилье, начнет новую жизнь, и полностью порвет все нити, связывающие его с прошлым, с Эдькой-обноском из вонючего подвала.

И все шло по плану до определенного момента. А когда казалось, что все уже закончено, произошло то, чего Эдик не ожидал.

Вместе с компанией разгоряченных студентов он вернулся в гостиничку, откуда должен был начаться поход. Он всегда ходил вальяжно, вперевалочку, к тому же лыжи оттягивали руки, и он постоянно перекладывал их поудобнее, а потому слегка отстал от других студентов. И тут его дернул за руку старый портье. Эдик удивленно оглянулся, но портье с каменным лицом приложил палец ко рту, потом тихо отступил и словно растворился в полутемном холле.

Эдик растерянно оглянулся. Остальные студенты уже поднялись наверх, он слышал, как за ними захлопнулась дверь номера. А в пустом еще секунду назад холле материализовался невысокий пожилой мужчина в штатском.

— Ну привет, Эдик. — сипло произнес он. — Ты деньги с собой носишь? В номере их не нашел.

— А вы кто, грабитель? — Эдик уже справился с первой растерянностью. Как обычно при первых признаках опасности, он мгновенно собрался и лихорадочно обдумывал разные ходы. — Портье с вами в доле?

Незваный посетитель хрипло рассмеялся и коротко отрезал:

— Ошибся, мальчик. Я — старший следователь по особо важным делам Петр Иванцов.

Лариса Михеева.

Я в полном ступоре сидела на полу и пыталась понять, что же мне делать. Сначала я хотела немедленно звонить Панкратову, попыталась встать на ноги, чтобы достать со стола телефон, но ноги подкосились, и я снова плюхнулась на пол, больно ударившись спиной о ручку зеркальной дверцы. Мысли метались по кругу, словно свихнувшиеся белки. Значит, Игорь хранил у себя сувениры — локончики, срезанные с трупов девушек. Теперь хранить их стало опасно, а выбросить на глазах у наружки он не решался. И решил спрятать решающие улики у меня дома, в шкафе. Хорошая мысль, кому придет в голову изучать дно старого платяного шкафа? Даже во время обыска мало кто догадается. Вот и подложил… Вот чем объясняется его внезапно вспыхнувшая непреодолимая страсть и желание попасть ко мне домой! А я-то чуть не поверила в искренность его чувств…

Надо звонить следователю, срочно! Или не надо?

Положим, я скажу, что бывший муж заходил ко мне специально, чтобы подбросить локоны и забрать поясок. А он скажет, что заходил помириться. И про локоны знать ничего не знает. И кому поверят?

Я не сомневалась, что отпечатков пальцев Игоря на пакетиках нет. Зато мои — есть, и немало! Зачем, ну зачем я только дотрагивалась до этих пакетиков??? Почему сразу не сообразила, что их нельзя разворачивать? И как мне доказать, что я не сама спрятала локоны в собственном шкафу? У родителей Игоря, у которых он живет, наверняка проводили обыск, причем не раз, и ничего не нашли. А тут я, вся такая правильная, нашла пакеты и уверяю — их подложили!

Впрочем, если бы я проявила чудеса сообразительности и сразу догадалась, что в пакетиках — вряд ли это что-то бы изменило. Можно и сейчас стереть свои пальчики, позвонить Панкратову и с пеной у рта доказывать, что улики подбросил Игорь. Но… факты против меня. Все будет выглядеть так, словно я хранила у себя сувениры, а потом, когда поняла, что обыск близок, перепугалась, дождалась визита Игоря (он еще может сказать, что приехал какую-то мелочь обсудить, хотел в машине посидеть, а я его настойчиво в гости приглашала), и теперь пытаюсь свалить на него вину!

Нет, надо избавиться от жутких сувениров, и лишь потом позвонить Панкратову и рассказать о пропавшем пояске. Или звонить прямо сейчас? Вдруг, пока я медлю, Игорь задушит какую-то девушку, и ее гибель будет на моей совести? Я снова рванулась было к телефону, но тут сообразила, что Игорь под постоянным наблюдением даже выбросить пакетики не решился, что уж тут говорить об очередном убийстве! Не о том мне надо думать — надо выводить из-под жуткого обвинения себя!

Я сгребла все бумажный пакетики обратно в целлофановый кулек, крепко зажала его в кулаке и побежала в туалет. Срочно брошу их в унитаз и солью воду, ох, только бы унитаз не забился! Но, уже открыв дверь уборной, я снова остановилась в полной растерянности. То, что я хочу сделать, по сути, является преступлением. Я собираюсь уничтожить важнейшие улики! Вернее, это единственные улики против Игоря. После того, как их не станет, его нельзя будет уличить. Через какое-то время наблюдение снимут, и он снова начнет убивать…

Все еще держа в руках кулек, я медленно, словно старуха, прошла на кухню осторожно положила пакетик со страшными сувенирами на стол и, упав в кресло, зажала руками голову. Наверное, со стороны я смотрюсь сейчас не хуже Чудинова на той последней встрече, мелькнуло в голове. Тоже вот-вот начну раскачиваться из стороны в сторону и причитать. Но мне нужно совсем другое — нужно успокоиться и подумать. Звать следователя и пытаться убедить в своей невиновности и виновности Игоря? Допустим, он мне поверит. Но его уверенность к делу не подошьешь. Факты будут неумолимо свидетельствовать — локоны убитых девушек нашли у меня. Уликой против Игоря они служить никак не могут. А вот если бы…

В крайнем возбуждении я вскочила с кресла и начала метаться по кухне, сшибая по дороге кресла и натыкаясь на стол. Пакетики нужно подкинуть Игорю, и вот тогда сдать его полиции! Их должны найти… да, в его машине! А для этого я должна попасть в эту самую машину. Срочно попасть, лучше всего уже сегодня. Легко сказать, но как это сделать?

Схватившись рукой за дверной косяк, я заставила себя остановиться. Надо думать, надо сосредоточиться на деле, а не бегать, как белка в колесе! А может, не надо никакой машины, достаточно заманить его снова ко мне домой, подложить пакетики в карман куртки, а когда он выйдет, позвонить следователю? Мол, примите меры, бывший муж что-то проверял все время в карманах, а когда ушел, я обнаружила, что у меня поясок от платья пропал! Пусть ищут поясок, а найдут как раз локоны. Да, наверное, это самое лучшее.