Пленник нехотя привстал с ложа. Отчаянно не хотелось приступать к работе — рассказы родеригианцев убедили его, что виртуальный депозит окажется мрачным местом. Однако до сих пор ему еще не случалось попадать, по крайней мере здесь, на Сууке, в столь мирные и прекрасные обители.

Трудно было поверить, что тело его все еще валялось на вонючем камне в мрачной пещере, а сознание — окунулось в призрачную реальность. Внезапно Руиз обнаружил, что его одежда тоже изменилась. Теперь на нем были белые хлопчатобумажные брюки и рубашка с короткими рукавами и открытым воротом, а также полотняные сандалии. Призрачные владельцы чудесного места коротко подстригли ногти гостя, тщательно и аккуратно выбрили лицо, а многочисленные ушибы и раны исчезли сами собой.

— Какие заботливые, — пробормотал пленник и встал на ноги.

Миновав тонкие занавеси, Руиз обнаружил, что красота ниши являлась только слабым отражением великолепия, ожидавшего снаружи.

На потолке сияло узорчатое, переливающееся всеми цветами радуги окно в форме розетки. Яркий свет лился в зал*, заставленный концентрическими рядами кресел, похожих на троны. В центре возвышалась кафедра, вырезанная из причудливо изогнутого ствола какого-то дерева.

Руизу захотелось поближе рассмотреть одно из кресел — гибкую, изящную конструкцию чеканного черного железа, инкрустированную рыжеватыми агатовыми панелями с вкраплениями кабошонов лунного цвета. Сиденье заменяла маленькая подушечка фиолетового бархата. Пленник представил себе человека, некогда занимавшего это кресло, — волевого, со сложным характером, сильным и гибким умом. Он наверняка спокойно и уверенно восседал на этом месте.

Руизу казалось, что он никогда не видел более великолепного сиденья, но тут взгляд его упал на соседнее кресло. Высокая спинка напоминала изящную скорлупку из блестящего ламинированного дерева лавандово-серого оттенка. Ее украшали сложные узоры из серебристой проволоки. Тонкие ножки вылиты из прозрачного, как слеза, стекла, а тяжелые опоры вырезаны в виде кулаков, упирающихся в пол. Пальцы скользнули по теплой шелковистой текстуре дерева, ощутили холод полированного серебра. Перед глазами возникла чудесная картина: прекрасная женщина, томная и величественная, задрапированная в тонкие шелка.

Бывший агент направился к кафедре, заинтересовавшей его. Каждое из сотен кресел являлось произведением искусства, каждое рассказывало о характере своего бывшего владельца.

К тому времени, когда он спустился к центру зала, уже тысячи призраков как будто следовали за незваным гостем. Руиз залюбовался нежной белизной дерева, из которого была изготовлена кафедра.

— Мы называли его Древом Познания, — раздался внезапно высокий, но приятный голос. — Хотя, как мне кажется, это просто редкий вид ясеня, прижившийся на Сууке.

Руиз обернулся. В дверях стоял юноша, почти мальчик, смуглый, с огромными темно-янтарными глазами. Он был в белом комбинезоне, курчавые волосы подстрижены причудливыми кустиками, как будто над ними потрудился садовник. Молодой человек держат за лапу небольшое животное, похожее на собаку, однако стоящее на задних ногах.

Мальчик выглядел самым безобидным существом из всех, встреченных на Сууке, поэтому Руиз вежливо переспросил:

— Древо Познания?

— Да, — ответил юноша и направился навстречу гостю, словно ребенка ведя за собой странное животное. — Это название пришло из мифологии Древней Земли, рассказывающей о рождении любопытства. Один из варварских богов разгневался на людей зато, что они попробовали плод этого дерева. Он поступил жестоко: вышвырнул несчастных из рая и наказал их страданием и смертью, неведомыми им ранее, — мальчик негромко рассмеялся. — Мы всегда потешались над этой забавной легендой, не ожидая, что нечто подобное может произойти и с нами.

Юноша протянул Руизу нежную ладонь, и тот, не задумываясь, ответил на рукопожатие.

— Кстати, — представился хозяин, — меня зовут Сомнир, и я рад приветствовать тебя в этом месте, единственном, что осталось от великого Компендиума.

— Я — Руиз Ав, — ответил гость, которого позабавила светская учтивость Сомнира.

В глазах хозяина светилась мудрость, приобретаемая лишь в результате долгой жизни, хотя на коже не было морщин и двигался он с юношеской грацией.

— Да, я знаю. — Сомнир выступил вперед и любовно похлопал по белому дереву кафедры. — Мы замечательно проводили время в этом зале, — мечтательно произнес он. — Профессора отдыхали в креслах, а прислуга разносила подносы с вином и сластями. Все по очереди взбирались на кафедру, рассказывали истории, пели песни. Скоро ученые, опьяненные вином и радостью, падали с кресел, а слуги приносили покрывала… И вновь музыка, пение, танцы… счастливые времена!

Глаза юноши затуманились, будто картины славного прошлого заслонили от него настоящее.

Руизу стало не по себе от подобных признаний.

— А я-то думал, что это библиотека.

Сомнир весело улыбнулся.

— А библиотекари — маленькие, серые людишки, высохшие и робкие, как в тех местах, откуда ты родом? Здесь все по-другому. Мы брали от жизни только самое лучшее! Кометы во вселенной познания, скопища огней любопытства и непомерных амбиций!

— Понятно, — растерянно пробормотал гость.

В воздухе зазвенел чистый и мелодичный смех Сомнира. Юноша выпустил лапу странного существа, и оно рухнуло на четыре конечности, как будто это движение причинило ему боль. Руиз увидел, что из лопаток животного торчат скрюченные культи, бывшие когда-то перепончатыми крыльями. Существо взглянуло в лицо гостю, и тот увидел в его глазах больше разума, чем можно было ожидать от обычной собаки.

— Беги, Идирина, — ласково обратился Сомнир к своей любимице. — Нам пора заняться делом.

Зверь на миг прижался к ноге хозяина и неуклюже заковылял прочь.

Сомнир посмотрел вслед преданному другу. Недетская печаль омрачила его юное лицо.

— Она слишком привязана ко мне. Вероятно потому, что потеряла способность летать вместе с другими саримами. Следовало бы усыпить ее призрак, но я боюсь, что без нее мне станет одиноко.

Идирина остановилась и оглянулась на хозяина, потом замерцала и растворилась в воздухе.

Сомнир резко выпрямился и повернулся к Руизу.

— Итак, ты пришел за информацией для Родериго?

— Нет, — возразил посетитель. — Я просто пытаюсь прожить подольше.

Ему захотелось оправдаться перед хозяином.

— От меня, зависят другие люди.

— Да знаю, знаю, — отмахнулся юноша. — Я просто решил немного подразнить тебя. Если бы ты был родеригианцем, ты не смог бы попасть сюда. — Сомнир широким жестом обвел зал, ряды кресел, окно-розетку.

— О-о-о… и где бы я очутился?

— В аду. По крайней мере, именно так представляют себе ад люди, наделенные минимальным воображением. Впрочем, картины, возникающие в их безумном сознании, пострашнее настоящего ада. — На лице Сомнира появилось мрачное выражение, внезапно он показался Руизу древним старцем. — Ладно. Что хотят знать родеригианцы?