Получение Синесием сана епископа имело скорее политический, а не духовный подтекст. Здесь во многом сказалось влияние его жены, которую он очень любил; по всей видимости, она была христианкой, поскольку Феофил присутствовал на их свадьбе в 403 году. Привлечение философа-аристократа к церкви означало победу патриарха; хотя христианство уже получило статус официальной религии империи, многие знатные семьи все еще держались от нее на почтительном расстоянии. Для Синесия принятие сана епископа ко многому его обязывало, но этот шаг соответствовал историческому моменту. В 399 году был разрушен огромный храмовый комплекс Серапеум в Александрии, и теперь могущество Римской империи было направлено на уничтожение языческих верований. Новый бог быстро вытеснил своих предшественников.

На языке теологии Синесий стал христианином через присоединение, а не через преобразующий опыт истинного обращения [51]. Однако мы можем обнаружить вероятную близость его философии к основным положениям христианства. Он верил в единого Бога, стоящего за многочисленными проявлениями божественной сущности. Он писал о «падении» души, отказавшейся от знания и истины. Он верил в то, что во времена невежества может появиться спасительная сила, чтобы избавить человечество от обманщиков и плутов. Его роман «О Провидении» изображает мир, находящийся под властью темных сил, чья цель состоит в том, чтобы ослабить людей и не позволить им обрести истину. За внешними историческими событиями скрыта борьба между высшими устремлениями человечества и невежеством, окружающим каждого человека. Сила света в мире угасает в конце продолжительных исторических циклов и нуждается в периодическом восстановлении. Но иногда, когда люди попадают в тяжелое положение, может произойти божественное вмешательство до конца очередного цикла, чтобы предотвратить его преждевременное завершение [52].

Если бы Синесий прожил достаточно долго, чтобы узнать о том, как закончилась жизнь его наставницы Гипатии, он бы убедился, что невежество начинало приобретать все большее влияние. Хотя среди учеников Гипатии было немало христиан, фанатик Кирилл, ставший александрийским епископом в 412 году, считал ее сторонницей язычества. Его обвинительные речи взволновали толпу, которая под предводительством церковного чтеца однажды вечером вытащила Гипатию из ее кареты. Находясь под влиянием коллективного помешательства, эти люди затащили женщину в церковь под названием Кесария, сорвали с нее одежду и заживо содрали с нее кожу. Затем они расчленили ее тело и дотла сожгли все останки [53].

В таком мире Синесий предлагал средства для обретения связи с высшими духовными сферами и привнесения этого опыта в повседневную жизнь. Он учил, что воображение является «бескрайней вселенной», где душа чувствует себя как дома. Воображение «находится посередине между духом и материей и делает возможным установление контакта между ними» [54]. Душа путешествует в этом мире во время сновидений.

Для епископа Синесия сновидения играли роль ежедневной исповеди. Они также служили способом проникновения в реальный мир. Согласно Синесию, сновидец не возвращается к действительности после пробуждения; в настоящей реальности он пребывает во время сна.

Широко распространенное мнение гласит, что во времена творчества Синесия, примерно в конце IV века, победившая церковь пыталась изжить практику толкования сновидений. Люди, утверждающие, что имеют непосредственную связь с божественным началом, становятся проблемой для церковных властей. В эпоху раннего христианства лидеры еретических учений: монтанисты, гностики, донатисты – заявляли, что их избранность обусловлена снами и видениями. Проявления Святого Духа теперь были нежелательны, и, по мнению Э. Р. Доддса, «с точки зрения иерархии третье действующее лицо Троицы уже пережило свои первичные функции» [55].

Однако не только Синесий утверждал, что люди любого общественного положения и занятий могут видеть имеющие сверхъестественную природу сны, о которых должны услышать другие люди. Примерно в то же время, когда он работал над своим трактатом о сновидениях, другой, более ортодоксальный епископ Амвросий Миланский учил императора Феодосия, что «наш Господь предостерегает нас многими способами: с помощью небесных знамений, предсказаний пророков, и Он хочет, чтобы мы прислушивались даже к видениям грешников» [56].

В своем выдающемся исследовании сновидений и их значения для духовной власти во Франции периода раннего Средневековья Изабель Морейра доказывает, что сны и видения по-прежнему играли важнейшую роль в жизни христианских общин и внимательно выслушивались кардиналами (и другими священнослужителями). И, несмотря на предположение Питера Брауна о том, что прорицательство теперь стало прерогативой «святых людей» («единственных профессионалов в эпоху любителей») [57], существует множество свидетельств того, что у многих людей видения возникали очень часто и что к снам грешников прислушивались не менее внимательно, чем к снам святых. Григорий Турский отмечал, что в его местности «пьяницы» являются великолепными сновидцами и часто в своих видениях наблюдают величественные картины [58].

Церковь так и не смогла установить эффективный критерий для определения надежности сна или видения. Попытки заявить, что правдивость снов напрямую связана с добродетелями сновидца, не имели успеха – во-первых, потому что еретики могли оказаться весьма праведными людьми, а во-вторых, потому что «пьяницы» и «грешники» постоянно говорили о дарованных им очень важных сновидениях. Святой Мартин Турский думал, что вправе утверждать, будто демон изобразил Иисуса во сне, когда Христос показался в пурпурной мантии и диадеме. Мартин считал, что это не мог быть Иисус, потому что настоящий Иисус появился бы в «одежде и облике, свидетельствующих о страстях Господних», с ранами, полученными во время распятия [59]. Возможно, так думал Мартин, но другие благочестивые люди раннего Средневековья (например, Радегунда[14]) видели Христа богато одетым и верили, что в их видениях им действительно являлся Христос-Царь.

Итак, отношения между представителями ранней христианской церкви и сновидцами были напряженными. Церковь не могла запретить непосредственный контакт с божественным началом, который во многом способствовал укреплению ее позиций. Поэтому практика сновидений была утверждена особым манускриптом и одобрена ведущими церковными лидерами – не только ее неортодоксальными представителями, подобными Тертуллиану и Синесию, но и фигурами такого масштаба, как папа Григорий Великий. Однако оставался риск, что сновидения духовного содержания могут привести к появлению новых ересей или подорвать авторитет светской или церковной власти.

Понемногу сновидения, одобренные церковью, сузились до культа святых людей. Считалось, что те, кто во сне общается со святыми, соприкасаются с источником удивительной силы, обладающим, кроме всего прочего, и даром исцеления.