Городским категориям населения пришлось не легче сельских. В 1721–1722 годах Петр задумал грандиозную городскую реформу, "дабы всероссийское купечество, яко рассыпанную храмину, паки собрать". Это "собирание" понималось прежде всего как насильственное возвращение всех тяглецов в посады, откуда они по разным причинам вышли согласно прежним законам. Так и было сделано в ходе ревизии подушных сказок. 25 мая 1722 года император решил вообще запретить купцам переезжать из города в город, что вызвало протест купечества. Только угроза парализации торговли вынудила Петра отступить.

Царь стремился коренным образом изменить, унифицировать социальную структуру города с помощью магистратов, цехов, гильдий. Эти выросшие на Западе в течение столетий институты были разом перенесены на русскую почву. 16 января 1721 года жители русских городов проснулись членами гильдий и цехов. Это было сделано по силе регламента Главного магистрата, а ревизоры подушной переписи приступили к "расписыванию" городского населения по гильдиям и цехам. Делалось это, как у нас часто бывает, грубо, формально, непродуманно. Основной целью образования цехов и гильдий было вовсе не развитие торговли и ремесла, а решение сугубо фискальных проблем. Власти стремились, чтобы все городские жители были положены в оклад подушной подати. Выполняя своеобразный "план" по сколачиванию новой городской структуры, ревизоры включали в гильдии и цехи нищих, крепостных работников и т. д. В итоге в некоторых городах до 45 процентов "гильдейского купечества", то есть включенного в гильдии и цехи, занимались… неквалифицированным трудом и не имели никакого отношения ни к коммерции, ни к ремеслу. Увеличение числа "гильдейских купцов", "мастеров и подмастерьев" означало только одно — на состоятельных членов посадской общины ложились новые налоги. При этом власти не отменили архаичной круговой поруки при сборе налогов. Так благое дело развития городских институтов сразу же превратилось в фикцию, вылилось в искусственное расширение числа городских плательщиков, что стало одной из важных причин (наряду с прочими пороками торгово-промышленной политики Петра, о которых было уже сказано) обеднения купечества, исчезновения многих купеческих домов и фамилий.

Чтобы предотвратить переход крестьян в города — обычное, естественное и не запрещенное для предпетровской эпохи явление, было разработано законодательство о так называемых "торгующих крестьянах". Согласно ему, крепостной крестьянин, чем бы он ни занимался и сколько бы лет ни жил в городе (хоть всю жизнь!), оставался собственностью владельца, который разрешал ему торговать, собирал с него оброк, но при этом не давал ему свободы и возможности закрепиться в городе. Теперь эту систему поддерживало государство. Таким образом, воздух русского города не делал крепостного свободным, в отличие от западных городов, где со времен Средневековья бывшие зависимые крестьяне становились свободными ремесленниками и предпринимателями.

Так процесс развития русского города по европейскому пути был существенно затруднен петровской реформой. Затормозила этот процесс и новая структура управления городами. Образованные в них магистраты сразу же стали бюрократическими учреждениями, подчиненными Главному магистрату — коллегии по управлению городами. Представители купечества, как и раньше, привлекались для исполнения административных обязанностей и несли материальную ответственность за успех порученного им дела. Ни о каком подлинном самоуправлении городов и речи не шло. Словом, забудьте о Магдебургском праве навсегда!

Трудно назвать сословную группу русского населения, которой бы не коснулись реформы Петра. Его преобразования преследовали цель коренной реконструкции социального строя России. Свое социальное строительство Петр называл "произведением подданного всероссийского народа", которое в сущности было крепостным "произведением", всеобщим, тотальным закрепощением народа России.

Почитатель:

Да что Вы об одном и том же! Будто допетровская Россия была этаким оазисом свободы, а Петр ввел самовластие и крепостное право для всех. Забудем об Иване Грозном — это случай, как говорится, клинический. А возьмем "тишайшего" Алексея Михайловича — не он ли приказал без суда и следствия заморить до смерти в зловонной яме в Боровске боярыню Ф. П. Морозову и ее сестру, не он ли в списке явившихся на смотр дворян вдруг собственноручно всем поменял имена: был Иван, стал Федор, был Илья, стал Степан. Зачем? Историки до сих пор найти объяснения не могут — видно, просто государев каприз, то, что Пушкин назвал "куда подует самовластье".

Разве Петр ввел крепостное право, разве не до него было принято Соборное уложение 1649 года, окончательно прикрепившее крестьян к земле и установившее бессрочный сыск беглых? В этом смысле он продолжал линию своего отца. А иначе никак нельзя! Да, можете сказать, что в Швеции, с которой Петр копировал государственные институты, к этому времени уже не было крепостных крестьян, что королевское правительство провело редукцию помещичьих земель и тем самым способствовало их развитию, не говоря уже о создании удобной, экономной для государства "поселенной системы" содержания армии за счет собственников земли. Но в России на этой стадии развития освобождение крестьян не представлялось возможным. Широкие массы дворянства не приняли бы этой меры. Даже гуманная Екатерина II, с омерзением смотревшая на крепостников, писавшая о несправедливости рабства людей, которые рождаются свободными, говорила, что отмена крепостного права невозможна, что во всей стране даже в эпоху Просвещения не найдется и пяти человек, понимавших порочность крепостничества, что если бы она заикнулась об этом, то ее бы "закидали камнями". В культуре дворян того времени глубоко укоренилось представление о том, что "хамы и хамки" даны им в полную собственность в виде живого имущества. Ужасы пугачевщины с ее анархией и кровопролитием леденили кровь дворян даже во времена Пушкина, являя в их глазах пример того, что значит дать крестьянам свободу. А о Петре и его эпохе нечего и говорить.

Но все же согласитесь, что социальное конструирование Петра несло в себе и положительные начала. Речь идет прежде всего о создании правящего класса нового типа — дворянства. Вот Вы говорили, что Боярская дума так и не превратилась в палату пэров или лордов. Да как это могло произойти, когда в допетровской России не было аристократии? Мы по социологической привычке, поглядывая на Запад, подчас называем наших допетровских бояр аристократией, "боярской аристократией". Да полно! Не были они аристократами, их приверженность к местничеству определялась заботой о том, чтобы за столом государя или на службе кто-то другой не сел выше тебя и тем самым не унизил твой род опять же на службе государю. Давно уже замечено (Ю. М. Лотманом, в частности), что социальная структура верхов строилась не по принципу вассалитета, а по принципу "вручения себя" государю как хозяину. Это выражалось в обязательной формуле подписи под челобитной: "Холоп твой, пав на землю, челом бью, княж" такой-то.

Недоброжелатель:

Не забудьте сказать, что Ваш Петр приказал в челобитных слово "холоп" заменить на слово "раб". Отлично!

Почитатель:

Иерархия подданства в европейских странах выстраивалась по принципу "вассал-сюзерен", а в России — как иерархия "государевых рабов", в равной степени бесправных перед лицом государя — ведь этот термин идентичен термину "хозяин". Данные различия в значительной степени связаны с тем, что в России исторически так и не сложилась аристократия. Подлинным несчастьем в этом смысле было монгольское нашествие. Как показали исследования В. Б. Кобрина и А. Л. Юрганова, в боях с захватчиками погибло много, если не большинство Рюриковичей, очень близких по своему статусу и мировосприятию западноевропейскому рыцарству и аристократии. На протяжении последующих веков оставшиеся ростки аристократии с редким постоянством уничтожали сначала татарские ханы, потом князья в братоубийственных распрях и, наконец, цари.