«Ксенофонт» атаковал последним.

Командир шел на большой риск. Клоны к этому времени уже могли что-то сообразить и сделать выводы. А ведь «Ксенофонту» для пуска торпед все-таки требовалось вынырнуть в обычное пространство!

— Вперед три четверти! — прозвучала новая команда. — Торпедный, оптимизация атаки!

Офицер, сидевший по правую руку от нас с Филиппом, немедленно отозвался:

— Есть оптимизация! Вывожу на тактик!

Перед командиром на главном тактическом экране, вокруг значков «Ксенофонта» и клонских авианосцев, засветились снопы виртуальных курсов, траекторий, оценки вероятностей поражения. Командир нажал несколько клавиш, мусор исчез, остался только расчет по выбранному варианту.

— Первый отсек, доклад!

— Готовность! — отозвалась громкая связь.

— Курс три-ноль-ноль! Полный вперед!

— Есть курс три-ноль-ноль!

— Есть полный вперед!

— Группа движения, доклад!

— Чайку, на всех, — бросил каперанг вестовому, слушая доклад группы движения вполуха.

А что слушать? Все у них пока нормально было. Двигатели неведомой мне конструкции исправно проталкивали «Ксенофонт» сквозь пограничный слой Х-матрицы на огневую позицию.

— В момент, Валентин Олегович! — браво отозвался вестовой.

Несколько следующих минут мы выходили на объект атаки.

Ваш покорный слуга дул на принесенный крепчайший чай и обливался потом.

Впрочем, потом обливались все. При этом, что забавно, по ногам тянуло сквозняком — таким лютым, что, будь у меня не все в порядке с головой, я бы подумал, что герметичность корпуса утрачена. Запах горелой электроники сменился не менее пикантным ароматом перегретого титанира.

— Шахты с первой по двенадцатую… товсь!

— Есть товсь!

— Группа защиты, доклад!

— Снос поля в пределах нормы.

— В крейсере по местам стоять к всплытию! Наглазники не забываем, ребятушки!

— Вот эту штуку на глаза натяни, — пояснил Филипп.

Я кивнул. Черные повязки, похожие на ковбойские платки, были введены на Х-крейсерах не просто так.

Мне что-то объясняли… вихревые потоки медленных нейтрино… «лишние» фотоны, светящиеся треки… Я не физик, ничего не усвоил, только практический вывод. Когда крейсер выходит из адского киселя Х-матрицы на свет Божий, на борту случаются яркие вспышки. Они безопасны, но ослепить на пару минут — могут. Поэтому надо зажмуриться и для верности, затянуть на глазах повязку.

Чем им не понравились обычные глухие очки-консервы? Думаю, сработала традиционная психология элитных частей: выделиться среди прочих чем-то этаким, какой-то незначительной вроде бы деталью одежды.

Именно одежды, а не специального снаряжения. И понятно: отправляясь в увольнение, боец осназ не возьмет на танцульки автомат «Нарвал». Зато он не преминет заткнуть за пояс свой героический осназовский берет.

Кто не знает «лазурных беретов»? Кто не слышал о том, что они сделаны из хризолина, а в их жилах течет люксогеновая кровь? Девушки, думаете, не слышали? О, кому-кому, а им это известно лучше, чем Генштабу!

То же и экипажи Х-крейсеров. Уж как именно их после рассекречивания окрестят былинники речистые — «черными платками» или «черными галстуками», — не важно. Но как-нибудь да окрестят, будьте спокойны! И тогда ни одно воздушное существо в юбке не пройдет мимо «черного галстука», героя генерального сражения!

А мимо скромного лейтенанта из линейного флота очень даже пройдет. Потому что хотя и полегло таких лейтенантов уже немерено, но держава у нас гигантская. Новых, как говорится, нарисует.

Вот такой ерундой была забита моя голова в ту минуту, когда я, все еще не решаясь открыть глаза и стащить повязку, обонял озоновую свежесть, которая перебила даже острый дух раскаленного титанира и хладагента, капающего с подволока.

— Первая цель опознана! Авианосец «Виштаспа»!

— Вторая цель опознана! Авианосец «Хварэна»! У левого борта — транспорт снабжения!

— Первая — шестая… пуск!

Филипп толкнул меня локтем в бок:

— Саша, полундра, все самое интересное пропустишь!

Я стащил повязку.

«Ксенофонт» находился в привычном, звездном, фронтовом космосе.

«Все самое интересное», однако, отображалось на панорамном экране, а панорамный экран от пульта Филиппа виден не был.

Но оказывается, душка контр-адмирал Доллежаль, который тоже присутствовал в центральном отсеке, обо мне не забыл.

— Саша! Идите сюда, голубчик.

Я подошел. У контр-адмирала была своя особая, «флагманская» консоль. Осуществлять непосредственное управление кораблем с нее было нельзя, но вот наблюдать за происходящим и при необходимости отдавать приказы хоть всему Главному Ударному Флоту — пожалуйста!

«Ксенофонт» подошел к «Виштаспе» так близко, как, по моим представлениям, мог себе позволить только торпедоносец-самоубийца.

Авианосец был при смерти. Если где-то, в отдельных закупоренных каютках, еще находились люди, то это были обреченные, отрезанные от всего мира бедолаги, которые не сумели (или не захотели) эвакуироваться с загубленного корабля.

Видимых повреждений «Виштаспа» почти не имел — все предыдущие попадания пришлись на противоположный, правый борт.

Но: спасательные капсулы, они же просто шлюпки, на своих местах отсутствовали.

Огромные створки палубных лифтов были распахнуты настежь.

Вдоль борта горел пунктир красных аварийных габаритов, которые в бою включать совершенно незачем: демаскировка.

— Мы атакуем «Виштаспу»? — спросил я у контр-адмирала.

— Как видите.

— Но зачем? Авианосец явно утратил боевую ценность!

Доллежаль оторвался от панорамного экрана и посмотрел на меня.

— Вы знаете, что такое мизерикорд?

— Мизерикорд?.. М-м-м, нет.

— Кинжал милосердия. С его помощью благородные рыцари добивали поверженных противников. Мы, благородные рыцари Х-матрицы, исповедуем ту же этику. Раненых — добивают.

«Хороша этика», — подумал я.

Но тут же сообразил, что хороша.

Если на «Виштаспе» еще остались люди, спасения им ждать неоткуда. Умереть от удушья либо окоченеть — вот и вся свобода выбора. Отважные уже застрелились. Малодушные медлят. Прекратить их агонию — дело чести для нас.

Кинжал милосердия вошел точно в середину борта «Виштаспы».

Серия взрывов вспучила полетную палубу и раскрыла борт на полдлины корабля. Надстройка пыхнула прозрачными лепестками пламени. Из отворов катапультных погребов ударили гейзеры обломков.