Секунду было тихо. Утерев рукавом лицо, Дэймос повернулся к разбитому окну, в которое с воем врывался ветер. На крыше противоположного здания что-то поймало отблеск света.

– Стрелок! – успел выкрикнуть он прежде, чем присутствующие обвинят его в использовании Таланта.

Начались крики и суета. Перекрывая шум, Дэймос выкрикивал указания охране. Оцепить улицу, отправить людей в здание напротив, задерживать всех, независимо от того, насколько безобидно они выглядят, проверить местные спуски в катакомбы.

Достаточно сделать вид, что ты владеешь ситуацией, чтобы окружающие засуетились и поспешили исполнить твой приказ.

Не желая терять времени, Дэймос распахнул двери и вышел на балкон. Пришлось перед этим повозиться с замком, который он от нетерпения попросту выломал, но это мелочи. Поимка стрелка – куда более важное занятие. Ледяной ветер ударил в лицо, колкие снежинки заставили зажмуриться.

Соседняя крыша тонула в темноте. Окна если не заколоченные, то выбитые. Стрелок мог затаиться в любом из них, и Дэймос, ощущая себя идеальной мишенью, остался стоять на свету. Если убийце хватит глупости выстрелить, то он выдаст своё положение, а пулей Дэймоса не убить. Воздух вокруг него дрожал от концентрации Таланта.

В дом хлынули люди, залаяли собаки, свистели милицейские. Суету они устроили знатную. Первым не выдержал стрелок. То, что недавно было частью припорошённой снегом крыши, шевельнулось и попятилось.

Отойдя на несколько шагов, Дэймос разбежался и прыгнул. Талантом толкнув тело вперёд и вверх, он заставил себя забыть о боли. Огонь впился в кости, и рука повисла плетью. Неловко взмахнув здоровой рукой, он приземлился на крышу.

Стрелок оказался в паре метров перед ним. Закутанный в чёрное, человек на мгновение замер, поражённый произошедшим. Стоило Дэймосу броситься к нему, как тонкая подошва выходных туфель заскользила по кровельному железу, и он едва не отправился на свидание с мостовой.

Луна осталась без добычи только потому, что стрелок протянул руку и ухватил его за полы пиджака.

Секунду Дэймос поражённо смотрел на противника. Тот дёрнул его на себя, и Дэймос повалился в снег, ища, за что ухватиться здоровой рукой. Стрелок, подхватив длинный кожаный чехол, в один миг скрылся за коньком крыши.

Ноги разъезжались. С трудом поднявшись, Дэймос продолжил преследование. Первое, что он отметил, – противник значительно легче и меньше его. Под ногами Дэймоса крыша трещала, грозясь обвалиться, в то время как стрелок скользил по железу едва его касаясь. Второе – стрелок не использовал Талант.

Дома тут стояли впритык друг к другу, и, если бы не мокрые крыши и снег, бежать по ним было бы не сложнее, чем по мостовой. Но скоро широкие пологие крыши сменились провалами из проулков, которые, впрочем, не замедлили стрелка.

Чувствуя, как противник ускользает, Дэймос потянулся вперёд Талантом. Онемевшая рука уже ничего не чувствовала, а занятый погоней Дэймос не обращал внимания на боль в лопатке и ключице. Энергия раскалённой волной хлынула вперёд, приказывая чужому телу остановиться. Воля стрелка оказалась достаточно сильна, чтобы не поддаться. Но ноги сбились с ритма, заскользили, и он кубарем полетел в снег.

Они оказались на крыше какого-то склада. Стрелок заскользил вниз, Дэймос едва успел ухватить его штанину. В качестве благодарности стрелок сунул руку в чехол, узкий край поднялся. Грохнул выстрел.

Палата немного качалась и плыла. Засыпая и просыпаясь, он ощущал то холод, то неконтролируемую дрожь, то пугающую беспомощность, когда тело отказывалось шевелиться. С каждым новым пробуждением приходила боль. Она прокрадывалась в тело, зарождаясь где-то в груди, усиливалась с каждым новым вздохом.

Проснувшись в очередной раз, он слабо пошевелился. Непослушные мышцы потянули за собой нити боли. Тело напряглось. Перед глазами потемнело. Прохладные пальцы коснулись шеи.

– Всё хорошо, сейчас станет легче.

Тело медленно, словно с неохотой расслабилось. Боль отступила, но не ушла. Затаилась, словно дикий зверь, выжидая. Дышать по-прежнему больно, а от невозможности сделать глубокий вдох и не спровоцировать боль начала кружиться голова и подкрадываться паника.

– Дыши со мной, – вновь послышался голос. – Медленный вдох.

Следуя указаниям голоса, Дэймос пришёл к нормальному дыханию. Боль царапалась внутри груди, тянулась к шее, но прохладные пальцы поубавили её энтузиазм.

– Не рановато ли вы собрались на свидание с Луной? – подразнил его голос.

Палата обрела нечёткие очертания. Свет фонарей нерешительно заглядывал через неплотно зашторенные окна. Обладательница голоса сидела спиной к окну, невесомой тенью касаясь кровати.

– Нита! – захрипел он и попытался дотянутся до тени.

Пошевелить удалось только одной рукой. В ответ на усилие в груди что-то разорвалось, и глаза залила темнота. В горле забулькало, дыхание перехватило, Дэймос закашлялся, отчего боль резко усилилась и стала рвать грудь, когда он, наконец, потерял сознание.

– Ты не мог бы перестать умирать? – произнёс недовольный голос.

Открыв глаза, Дэймос поморщился. Солнце врывалось в палату, заливая каждый угол ярким светом. Подняв отчего-то невероятно тяжёлую руку, прикрыл глаза.

– Пуля в груди вовсе не повод отправляться на свидание к Луне.

Палата перестала расплываться. Фиар, всклоченный и бледный, повесил стетоскоп на шею и хмуро уставился в ответ.

– А что, по-твоему, является поводом? – растянув потрескавшиеся сухие губы в ухмылке, поинтересовался Дэймос.

Голос хрипел, каждое слово обдирало горло. Сиделка тут же поднялась и поднесла стакан воды к губам. Почувствовав облегчение, Дэймос улыбнулся ещё шире.

– Вы самая прекрасная женщина на свете, вы знали?

Пожилая сиделка рассмеялась.

– Боюсь, вы перемените своё мнение, когда дело дойдёт до процедур, – покачала она головой и, наполнив стакан, вновь поднесла его к губам пациента.

Несколько последующих дней к нему, как паломники, ходили врачи, проверяли состояние, заглядывали под бинты на груди и голове. Оказалось, после выстрела он свалился с крыши.

Немного придя в себя, Дэймос потребовал прислать к нему секретаря и отчёты об осмотре места преступления. Врачи не слишком обрадовались, когда в палату потянулся посторонний народ, но милицейское управление быстро решило эту проблему.

– Вам нельзя напрягаться, – проворчал Фиар, с недовольством поглядывая на секретаря, что писал под диктовку описание стрелка.

– Я уже четвёртый день лежу, – ответил Дэймос. – Спасибо, что хоть ходить под себя не приходится.

– Никто не разрешал тебе вставать! – зашипел он.

– Ник, ты чего такой злой? – спросил один из следователей, входя в палату.