– Все в порядке? Куда вас подвезти?

Я наклонилась, чтобы заглянуть в машину, и увидела молодую, миниатюрную девушку, улыбавшуюся мне.

Человеческая наивность не знает границ. Как может одинокая женщина быть настолько беспечной, чтобы остановиться и предложить подвезти кого-то, просто сидящего на обочине? Ведь я могла быть вором, убийцей или насильником. Она просто напрашивалась на неприятности!

– С удовольствием, – ответила я, вставая как можно быстрее с кошмарного столбика. – Родненькая, ты мне жизнь спасаешь!

Я влезла сзади и примостилась на полу за спинкой переднего сиденья.

– Что вы делаете? – спросила удивленная девушка.

– Ничего не говори, просто поезжай! Давай газу!

Она тронулась, но внезапно затормозила.

– О, кому-то еще нужна помощь, – сказала она, указывая на Широкого.

– Нет. Оставь. Поезжай. Не останавливайся.

– Сын?

– Кто? Этот амбал? Чур меня. Не останавливайтесь! Он – бандит!

– Что вы говорите? – удивилась она. – Выглядит очень симпатично.

У меня язык отнялся.

Впервые за очень долгое время. Странное чувство. Я не знала, что сказать.

Девушка распустила и быстрым движением расчесала собранные до этого волосы. Она посмотрелась в зеркальце, поправила челку и расстегнула пуговицу, а может, и две под шеей.

– Милая, ты можешь водить без очков?!

Она остановила машину.

Широкий наклонился и заглянул внутрь. Он посмотрел на нее, а затем на меня.

– Не могли бы вы меня подвезти? – спросил он, открывая дверь. – Если это не проблема.

– Да, пожалуйста, – сказала девушка, улыбаясь так, как будто в ее машину садился сам Кшиштоф Кравчик[5].

Широкий посмотрел на меня с упреком.

Мне больше не нужно было прятаться, и я удобно расположилась на заднем сиденье. Когда едешь со слепым водителем, лучше пристегнуть ремень безопасности.

– Хотела сбежать? – спросил Широкий.

– Вот еще!

– Я вез маму к врачу, но машина сломалась. Возможно, генератор переменного тока. Мама боится врачей, – объяснил девушке Широкий.

– Вы хороший сын, – похвалила она, улыбаясь и глядя на меня.

Я пожала плечами.

– Мне отвезти вас в больницу?

– Нет, не нужно. – Он махнул рукой. – Нам по пути надо еще кое с чем разобраться.

– Кое с чем или кое с кем, – добавила я.

– В каком смысле? – спросила девушка.

– Ограбление, нападение, вы понимаете.

– Ах, как хорошо, что ты такой большой и сильный! – Девушка засмеялась, наклонившись в сторону Широкого.

Я пристегнула ремень и отвернулась к окну.

Говорить было бессмысленно. Никакие слова до нее не доходили. Она почти легла на него, потянувшись к бардачку, а он даже не соизволил взглянуть на ее сиськи. Что за человек? Ни в грош ее не ставил. А она так старалась.

Я показала Широкому глазами, куда смотреть, но он только вытаращился на меня в зеркальце, давая понять, что не понимает, о чем я.

– Посмотри на нее хоть разок, – процедила я наконец, потому что больше не могла этого выносить.

– Чего?

Мамочки, до чего же непонятливый мужик!

Мы ехали в тишине. Она смотрела на него улыбаясь. Он время от времени поглядывал на нее. Они обменялись несколькими фразами на какую-то совершенно не относящуюся к делу тему. Все, что она говорила, означало: «Возьми меня!» Все, что он говорил, означало, что движение в городе в это время дня интенсивное, что велосипедисты должны пользоваться только специальными дорожками и что дизельные двигатели – это пережиток прошлого.

Очевидно, я недооценила привлекательность Широкого. Если судишь о людях по первому впечатлению, то потом можно сильно удивиться. Лучше в таком случае не судить, потому что от частого удивления на лбу могут образоваться некрасивые морщины.

Наконец Широкий указал на небольшую подворотню:

– Мы можем выйти здесь.

Девушка улыбнулась и еще раз поправила волосы. Она остановила машину и повернулась к Широкому. Он глядел на нее в полном недоумении. Наконец сунул руку в карман и вытащил бумажник.

Девушка покраснела. Я схватилась за голову.

– Попроси номер телефона! – сказала я наконец.

– Хочешь? – спросила она.

– Хочет, – ответила я.

Она потянулась к бардачку, при этом снова почти ложась Широкому на колени. Достала ручку и написала номер на его руке. Тот выглядел как школьник, к которому пристает учительница немецкого на школьной экскурсии.

Мы вышли.

Я глотнула свежего городского воздуха, потому что в машине уже нечем было дышать.

Девушка уехала.

– Я думала, ты ее украдешь, – начала я.

– Зачем? – ответил он удивленно.

– Как зачем? У нас было бы средство передвижения. Такой автомобиль, вероятно, стоит целое состояние.

– С ума сошла?

– А что, плохой?

Мне стало не по себе, потому что мне эта машина показалась красивой. Красная, иностранная и чистая.

– Французские не крадут, – заявил Широкий.

– Логично, – согласилась я. – Не подумала.

Для меня Франция была колыбелью культуры и искусства. Как хорошо, что бандиты были так чувствительны, они не оскверняли прекрасное и возвышенное отвратительными поступками. Этот преступный мир был не так уж плох.

Мы довольно долго ехали по городу, но все еще находились на окраине. По всей видимости, Широкий не собирался отвозить меня на Медзяную. Необходимо было позаботиться о выживании.

– Мы здесь что-нибудь поедим? – спросила я, не зная, вернусь ли я домой и когда.

– Нам надо с делами закончить. Мой брат скоро приедет. Пошли.

– Ты работаешь с братом?

– Не спрашивай.

Мамочки, снова нужно идти?

– Разве ты не голоден? – спросила я обеспокоенно.

– Нет.

– Точно? Ты плохо выглядишь.

Он укоризненно посмотрел на меня.

– Позже? – спросила я, пытаясь понять его намерения.

– Позже.

– Я так и думала.

И мы пошли.

Мы все шли и шли. Прошли довольно много, даже на другую сторону улицы. Судя по элегантным зданиям, мы находились в старой части района Жолибож. Мы остановились перед огромным владением, окруженным стеной, скрывающей сад и виллу, которую следовало бы помещать на открытках из Варшавы как архитектурный шедевр. Очень удачное, но почти нереализуемое сочетание коробки из-под обуви с дворцом цыганского барона.

Глава 8

– Пришли, – объявил Широкий, остановившись на полпути у каменного забора.

Он, вероятно, не знал, что для попадания на чью-либо территорию нужно позвонить в домофон. Он напоминал неандертальца не только видом. Может быть, он вырос в дикой местности, как Тарзан или Кинг-Конг, которых он мог бы сыграть без грима. Особенно в польском кино, которому постоянно не хватает финансирования.

– Алло, алло… – произнесла я в домофон.

– Прекрати, – прорычал Широкий и оттащил меня от устройства.

– Что вы делаете? – спросил сдавленным голосом мужчина, который внезапно оказался позади нас. – Что она здесь делает?

– А вы кто? – обратилась я к незнакомцу.

– Повар. А вы?

– Это мой брат, – сказал Широкий.

– Зофья Вильконьская, – представилась я незнакомцу.

– Бухольц, – ответил он.

Мы пожали друг другу руки.