Картина изображала двух человек, застывших рядом друг с другом в кругу менгиров посреди осенней равнины. Один, светловолосый, в зеленом плаще, имел хорошо узнаваемые, веками наследуемые родовые черты Айтвернов. Лорд Эйдан, он это полотно и писал – его оригинал точнее. Второй мужчина… Черные волосы, худощавая поджарая фигура, облегающая серая одежда, тяжелый двуручный меч. Его брат и противник, обезумевшее чудовище, демон из древних легенд, вознамерившийся уничтожить человечество – то самое человечество, что одержав победу над ним, тремя веками позже едва не уничтожило себя само.

Эта сцена была хорошо знакома Артуру – он видел ее не наяву, но и не совсем во сне, в диковинном видении, что принесла юному Айтверну в деревне Эффин его зачарованная эльфийская кровь. Повелитель Бурь кричал и спорил, угрожал войной, обещал истребление роду людскому. Воздух дрожал от мощи доступной ему магии, и само пространство, казалось, рвалось на части при каждом его гневном слове.

– На тебе лица нет, – Кэмерон серьезно нахмурилась, провела пальцем по его губам. – Что стряслось? Я оказалась хуже, чем худшие из твоих прежних любовниц?

– Не в этом дело, моя госпожа. Посмотрите туда. Картина…

– Довольно скверная, на самом деле, если признаться. Твой предок был магом и воином, но художник из него оказался довольно посредственный. Что именно тебя так заинтересовало на ней?

– Взгляните сами. Повелитель Бурь… Он никого не напоминает вам? Кого-то, кого, возможно, вы повстречали совсем недавно? Здесь, в Тимлейнском замке. Будь волосы его не черны, а белы…

Кэмерон обернулась, не вставая с Артура, внимательным взглядом изучила портрет. Какое-то время недоуменно молчала, хмурила брови. А потом вдруг вскрикнула – и до боли, так, что едва не выступила кровь, сжала ногтями плечи юноши.

Лорд Шэграл Крадхейк из второй линии Дома Драконьих Владык, брат Эйдана Айтверна, что отрекся от него и выступил войной против новорожденного Иберлена, один из величайших эльфийских чародеев древности, предводитель обрушившихся на Срединные Земли сидов, названный Повелителем Бурь и Владыкой Тьмы, имел фамильную внешность дома Ретвальдов. Он не напоминал, конечно, Брайана Ретвальда – тот держался всегда слишком любезно и мягко, и иное выражение глаз и изгиб губ скрадывали сходство. Не был он особенно похож и на прижизненные полотна Бердарета Ретвальда – первый из новых королей Тимлейна был слишком уж хрупок, слишком немощен телом, а Владыка Тьмы, несмотря на худобу, демонстрировал гордую стать отменного бойца. Но вот Гайвен… Если сделать поседевшие волосы снова черными, но оставить на месте то надменное, сосредоточенное выражение, которое нынешний владыка Иберлена носил на лице все последние месяцы… Родство становилось тогда пугающим – и оттого вдвойне несомненным.

Артур насилу вытолкнул непослушные слова из себя:

– Бердарет-Колдун соврал нам всем, и мы сотню лет питались его ложью. Он не пересекал Закатное море. Не учился ни в каком Медосе. Первый из Ретвальдов, уж не знаю с какой целью, пришел сюда из Волшебной Страны. Он прямой потомок этой эльфийской твари. И… – говорить последние слова не хотелось совершенно, но Кэмерон глядела на юношу внимательно и серьезно, даже не пытаясь поднять на смех, и потому он все-таки признался, – и мой родич. Это держалось в тайне, но Повелитель Бурь был из дома Айтвернов. Был братом лорда Эйдана. Они поссорились и стали враждовать. Это значит, что Бердарет-Колдун и все его потомки – старшая линия нашего дома. Наследники Повелителя Бурь. Наследники его тьмы.

Солнце бьет с небес испепеляющим колодцем света. Ветер свистит в ушах, подобно реву тысячи озлобленных великанов. Земля при каждом шаге отрывается из-под ног. Если верить астрономам, наш мир с бешеной скоростью вращается вокруг своей оси, позволяя дню в положенный срок сменяться ночью. Если верить собственным взбесившимся чувствам, это вращение почти можно ощутить.

Каждое чужое слово – подобно крику. Каждое свое – бьет колоколом. Чувства обострились. Стали излишне резкими. Любая линия – будто проведенная черной краской по холсту. Сила бьет между пальцев. Ее не сдержать. Гайвену Ретвальду кажется, что он вот-вот свихнется.

Такое ощущение нарастало всю последнюю неделю, с тех пор, как начались видения – и сделалось наконец совершенно мучительным. Все его ощущения вдруг оказались куда более сильными, чем может это вынести человеческий разум. Так уже было однажды, на Горелых Холмах – только продолжалось всего несколько минут. Сейчас тянется уже четвертый день. Хочется кричать, рвать со стен гобелены, размахивать шпагой – пока с ладоней не польется беспощадное пламя, уничтожая все на своем пути.

– Что со мной происходит? – не выдерживает, спрашивает Гайвен вслух.

Тьма на мгновение окружает его, гасит нестерпимый свет, и становится немного проще. Голос тьмы мягок и исполнен сочувствия, прикосновение тьмы – слаще материнской ласки. Слова, произносимые тьмой, звучат в сознании столь ясно, будто собеседник находится совсем рядом.

«В тебе слишком много Силы. Она сжигает тебя. Ты и первый раз едва пережил. Потом ты попытался коснуться магии снова, призвал, не умея использовать – и теперь она ищет выход. Будь ты послабее, смог бы это сдержать, но ты слишком силен. Если не поставишь заслон – магия тебя уничтожит».

«Кто ты такой?» – с трудом, Гайвен все же пытается разговаривать мысленно. Кое-как образы складываются в слова. Он не уверен, что ему ответят – но ответ все же приходит.

«Я твой родич. Прародитель того, что ты называешь домом Ретвальдов. Твой прапрадед, Бердарет, был мне сыном. Он ушел, чтоб искать власти на чужих землях».

«Ты из Медоса? Из Закатных королевств? Разве можно разговаривать через половину мира?»

Тьма, кажется, смеется. Намек на веселье проступает в ее клубящихся дымных изгибах.

«Не из Медоса… Если я начну рассказывать тебе историю нашего рода, мы и до вечера здесь просидим, а ты так и часа не выдержишь. В другой раз мы поговорим по душам, и я надеюсь, без таких ухищрений. Сейчас мы разговариваем сквозь пространство. Мы называем это окном. Я почувствовал, когда ты пробудился, и принялся искать тебя. Кричал, звал как мог. Хорошо, ты начал откликаться раньше, прежде чем Сила тебя уничтожила».

«Ты обещал мне ответы».

«Ты их получишь совсем скоро. Сейчас постарайся не умереть. Я поставлю на тебя щит. Это сдержит тебя от неконтролируемых потоков извне, поможет закрыться».

Тьма обволакивает его, окружает плотным одеялом, сжимает в своих объятьях. Затем внезапно пропадает, тает. Перед глазами проступают, обретая плотность, очертания малого королевского кабинета – и свет и звуки больше не сводят с ума. Наоборот, кажутся теперь слегка приглушенными, доносящимися будто издалека. Будто прозрачная пленка окружила Гайвена Ретвальда, защищая от ставшего невыносимым мира.

– Ваше величество, – Блейр Джайлс стоит в дверях, выглядит взволнованным. – Сейчас происходит нечто, требующее вашего срочного вмешательства.

Гайвен поднимает голову, с изрядным усилием концентрирует взгляд на молодом малерионском лейтенанте. Этот мальчишка помог Артуру совладать с Гледериком. Теперь и не скажешь, что он родом с фермы – носит кольчугу и гербовый драконий плащ, держится уверенно, как настоящий рыцарь. Находится в паре шагов, и все же Гайвену кажется, что Джайлс стоит где-то в нескольких милях от него самого.