Солнечный диск медленно падал за высокий холм, поросший маслинами и терновником. Последние лучи уже спрятались, и осталось лишь кроваво-красное зарево заката. Постепенно сгущались сумерки, природа готовился ко сну. За окном послышался приглушенный крик. Эйден оторвался от дневника и выглянул в окно. Посреди двора стоял его товарищ и сосед Кларк Дэвлин. Звонка в доме не было, по этому соседу пришлось использовать децибелы своего голоса, дабы сообщить хозяину, что к нему пришли гости. Эйден накинул серый, потертый бушлат и вышел на улицу. Кларк сказал, что пришел сообщить об одном очень важном деле по поводу фермы и заказов. Хоть Фарли и не хотел принимать гостей, но делать было нечего, дела на ферме в последнее время шли не очень, поэтому стоило выслушать соседа, который иногда подкидывал Эйдену неплохие, крупные заказы. Пришлось пригласить соседа в дом и угостить стаканом виски, хотелось скорее разобраться с делами и вновь остаться в одиночестве, которое так полюбилось Эйдену. Решив, что гостеприимство с его стороны проявлено вполне достаточным образом, Фарли перешел к существу:

– Итак, Кларк. Что у тебя за срочное дело в столь поздний час, не терпящее отлагательств?

Сосед вел себя довольно странным образом. Его лицо было буквально каменным, не выражающее абсолютно никаких эмоций. Взгляд казался каким-то безжизненным, пустым. Он смотрел прямо на Эйдена и ничего не говорил. Так продолжалось минуты две, пока Кларк не поднялся из-за стола, совершенно не притронувшись к налитому угощению и игнорируя вопрос, обращенный к нему, сказал:

– Ты сокрыт от моего взора, Эйден Фарли. Но я нашел тебя! – голос старины Дэвлина был совершенно не похож, на его обычный голос. Громкий шепот, походивший на шипение змеи, заменил приятный тембр Кларка. – Твоя жизнь принадлежит мне! Мне нужна твоя душа! Сегодня ты умрешь, Эйден Фарли. Коса смертельного рока уже занесена над твоей головой!

Эйден стоял с широко открытыми глазами и удивленно пялился на своего товарища, который вел себя, мягко говоря, не так, как обычно. Но удивляться долго не пришлось. Кларк правой рукою нырнул во внутренний карман своего пиджака, и тонкая полоска стали блеснула в дневном свете лампы. Соображать, в чем заключалась причина такого странного поведения Девлина, не было времени. Первый выпад Кларка, с выставленным вперед ножом, Эйден парировал, но довольно неуклюже, на предплечье остался глубокий порез. Тело и разум более не получали таких нагрузок, которыми молодой полицейский изнурял себя во время службы в сыскном отделе, и навыки постепенно атрофировались, но, к счастью, не исчезли полностью. Фарли обладал природным талантом, который все-таки взял верх над давно нетренированным телом, и показал себя во всей красе. Эйден быстро развернулся и заметил, как сверху вниз летит острие ножа прямо ему в лицо. Успев среагировать, он нырнул под правую руку Кларка, схватил его за запястье вооруженной руки и коротким, но мощным ударом сбил соседа с ног. Тот резко подорвался и с разбегу накинулся на Эйдена, успев поранить ему плечо. Превозмогая боль, Фарли схватил Кларка за правую руку и, выгнув ему запястье, освободил оружие от крепкой хватки. Лезвие звонко ударилось о плиточный пол. Ударом ноги, бывший полицейский отправил соседа к холодильнику, но тот не унимался. Он опять набросился на запыхавшегося Эйдена, но уже с голыми руками. Фарли увернулся от правого хука и, схватив противника за шиворот, с размаху ударил его головою о кухонный стол, который подвернулся очень кстати. После такой манипуляции тело Кларка должно было обмякнуть и отправить своего обладателя в бессознательное состояние на некоторое время. Так и случилось. Кларк сполз по столу и свалился на спину, открывая залитое кровью лицо. Рассчитывая только отключить противника Эйден никак не ожидал, что все обернется куда хуже. Там, где должен быть правый глаз Дэвлина, торчал большой осколок разбитого стакана. Фарли, не без ужаса, понял, что его сосед и товарищ никогда не вернется из бессознательного состояния, ибо сознание покинуло тело Кларка навечно.

В академии Эйдена учили контролировать и подавлять эмоции в таких незаурядных ситуациях. Но на деле это было намного сложнее, чем в теории. Тем более что Кларк являлся вполне порядочным человеком, законопослушным гражданином, а не отпетым негодяем, творившим злостные преступления. Совладать с чувствами было очень сложно, хотелось заплакать, закричать от отчаяния. Но, даже невзирая на эмоции, мозг все равно продолжал работать и размышлять. «Он первый напал на меня, хотел убить. У меня просто не было выбора. Я хотел его остановить, но он не унимался. Как будто был одержим. Одержим. ОДРЕЖИМ! Точно! Вот что случилось с Кларком. Он был одержим! Поэтому он говорил все эти странные слова и поэтому напал на меня!» – такие мысли посетили голову Эйдена, когда тот, совершенно потерянный, стоял у разбитого холодильника. Бурлившие эмоции заменило всепоглощающее любопытство. Наверняка за годы службы в полиции душа Эйдена окрепла и затвердела, поэтому у него получилось так быстро отвергнуть ненужные чувства и сконцентрироваться на загадке, возникшей перед ним. По мнению Фарли, сегодняшнее событие было так или иначе связано с Сильвией и теми загадочными убийствами двухлетней давности. Очередной проблеск надежды согрел Эйдена.

«Если Кларк Дэвлин был одержим и под неким потусторонним влиянием норовил убить меня, значит Сильвия, возможно, так же была одержима. А если человек одержим, значит эту одержимость, возможно вылечить; изгнать демона и освободить невинную душу. Я должен найти Сильвию! Она сама стала жертвой, а я вероломно бросил ее и оставил свои поиски! Я виноват перед ней, но я все исправлю. Только бы она оказалась еще живой!».

Самобичевание Эйдена Фарли прервал тонкий, изящный голос юной девушки, доносившийся из ниоткуда: «Эйден…Эйден…Эйййдеен», голос пропадал и прерывался, как будто бы плохая телефонная связь не давала комфортно говорить. Фарли оглянулся, но никого не увидел, посмотрел на потолок (а вдруг), там тоже никого, но голос продолжал его звать. Такой знакомый, сладкий, родной голос. В следующий миг он прозвучал за спиной совсем рядом, как будто от человека, находившегося в комнате. Эйден обернулся и увидел темное, бесформенное пятно, которое постепенно принимало очертания женской фигуры, материализовало руки, ноги, тело, лицо. Пред взором появилась прекрасная Сильвия, в ярко-голубом платье до самого пола:

– Эйден. Наконец-то я нашла тебя.

Сказать, что Фарли был удивлен, значит, ничего не сказать. Его сердце забилось очень быстро, тревога, облегчение, радость, страх, уныние все перемешалось в единый эмоциональный котел. Легкая дрожь пробежала по коленям, и холодом обдало все тело.

– Сильвия? Это правда ты? Но как такое возможно?

Она, как будто не слыша вопроса, окинула