– Ты что, не знаешь испанского? – спросил Смуга.

– Мы тебе поможем. Как тебя зовут?

– Отец звал меня Пабло, а мать – Айти, – прозвучал тихий ответ.

– Ты жил с родителями в этом толдо? – спрашивал дальше Смуга.

Метис утвердительно кивнул головой.

– Кто на вас напал?

– Индиос бравос, кампа.

– Где твой отец? – выпытывал Смуга. В глазах мальчика блеснули слезы.

– Вот мой отец! – ответил он сдавленным голосом, указывая на изувеченный труп.

Новицкий пристально вгляделся в мертвое тело.

– Большая акула тебя проглоти! – пробормотал он. – Изуродовали его так, что лица не узнать. Но это был белый человек.

– А что стало с твоей матерью? – спросил Смуга.

– Ее увезли с собой кампы, они забрали всех женщин.

– Черт побери, это хуже смерти, – сказал Смуга.

– Может, они ей ничего не сделают, она – кампа, отец похитил ее в Гран-Пахонали, – пояснил мальчик.

– А что отец делал в такой глуши? – не отступался Смуга.

– Раньше он жил в Ла Уаире, работал у Панчо Варгаса, водил коррериас в Гран-Пахональ. Там он захватил мою мать и оставил ее у себя. Зато Педро Вьехо охотился за рабами на Мадре-де-Дьос[46]. Отец привез нас сюда недавно, он должен был вести большую коррериас в Гран-Пахональ, серингеро нужны невольники для сбора каучука.

– Не рой другому яму, сам в нее попадешь, – закончил Новицкий. – Ты тоже ходил с отцом за рабами?

– Ходил, сеньор, – подтвердил метис.

– Ну, так твое счастье, братишка, что земляки твоей матери и с тобой такого же не вытворили. Как это ты уцелел?

– Матери нужно было мясо, поэтому я решил еще до рассвета пойти поохотиться на кабана. Я его вчера выследил. Я уже был в джунглях, как услышал выстрелы. Прибежал сразу к толдо, но не решился выйти из зарослей. Отец лежал убитый, кампа еще издевались над его трупом, рубили маканами, протыкали пиками из кикоцы. Тут же они добили последних из людей моего отца, кто остался еще в живых. Все погибли…

– А сколько их было? – спросил Новицкий.

– Девять, сеньор.

– Белые или краснокожие?

– Только отец был белый, а те семь пиров и двое амагуака[47]. Перед самым началом коррериас должны были придти еще пиры и белые.

– А женщин сколько было, кроме твоей матери?

– Только три, две чама и одна кампа, ее тоже захватили, как и мою мать. Кампы всех увели.

– Послушай-ка, Пабло, атака кампов на ваше толдо – это не обычное нападение. Кампы встали на тропу войны против всех белых в Монтании, – объяснил Смуга. – Нам известно об этом от кампов, которые держали нас в плену в каменном городе, в горах. Мы оттуда бежали, нам тоже грозила смерть.

Пабло вздрогнул, впился взглядом в лицо Смуги и воскликнул:

– Вот теперь я тебя узнаю, сеньор! Это ведь ты почти год назад отправился из Ла Уаиры в Гран-Пахональ в погоню за Кабралом и Хосе. Трудно тебя узнать, ты теперь совсем, как кампа. Так ты жив? Все думали, что ты погиб.

– Как видишь, я уцелел, Пабло, – ответил Смуга. – Только, к сожалению, все, кто был со мной, погибли. И Кабрал с Хосе тоже…

– А меня ты никогда не видел в Ла Уаире? – спросил Новицкий.

Пабло внимательно к нему пригляделся.

– Нет, сеньор, не видел! Только слышал, что недавно в Ла Уаире были какие-то белые с женщинами и чужими индейцами. Искали сеньора, который гнался за Кабралом и Хосе. А потом тоже отправились на поиски в Гран-Пахональ. Так и ты, сеньор был с ними?

– Да, это мои друзья, – подтвердил Новицкий.

– Я не мог тебя видеть, сеньор, мы с отцом и Варгасом были тогда на юге, в толдах дружественных пиров. Узнали обо всем только, когда вернулись в Ла Уиру, – пояснил Пабло. – Ты тоже остался один, наверно, твои друзья погибли…

– Большинство из них уцелели и находятся в безопасности, – лаконично ответил Новицкий, побаиваясь сразу же поверить метису, работавшему на Варгаса.

– Как думаешь жить дальше? – спросил Смуга. – Если попадешься в руки к кампам, тебя убьют. Варгасу сейчас тоже, верно, не сладко.

– В этих местах мне повсюду опасно, – ответил Пабло. – Но к Панчо Варгасу, пусть он и жив, возвращаться не хочу. Не хочу больше участвовать в каррериас! Я знаю, что чувствовала мать. Может, сеньоры позволят мне идти с ними?

– Не так все просто, Пабло, – заговорил Смуга. – Нам нужно встретиться с друзьями на боливийской границе, а потом мы направимся в Манаус на Амазонку.

– Сеньор, ты только меня возьми, я буду на тебя работать, – одним духом выпалил Пабло. – Я умею говорить на языке кампов и пиров…

– Может, что и получится. Ты хорошо говоришь по-испански. Кто тебя научил?

– Отец. Он раньше работал в Лиме, и должен был жениться на богатой. А один соперник подослал к нему бандитов. И отец одного убил. Пришлось ему здесь скрываться, чтобы не попасть в тюрьму. Он не всегда был такой.

Пабло с тоской посмотрел на изуродованный труп, в глазах у него снова появились слезы. Растроганный Новицкий, слушая его, в то же время посматривал вверх. На голубом небе четко виднелись зловещие контуры стервятников. Громадные птицы, паря в воздушных потоках, широко раскрыв прочти недвижимые крылья, опускались все ниже и ниже. То были королевские кондоры[48], питающиеся в основном падалью. Новицкий ткнул локтем Смугу и сказал по-польски: