Но когда я рассказала об этом предложении дочери, она удивлено спросила:

- А почему ты хочешь отказаться? Что плохого в этой работе?

- Ну, ты можешь себе представить меня на рынке?!

- Могу, - спокойно ответила дочь. - А почему нет? Ты же не спекулируешь, не воруешь, ты же работаешь продавцом, это же нормальная работа!

И я вдруг поняла, что полна амбиций, что именно мои амбиции, моя гордыня не дают мне принять это предложение. Я-де такая гордая, такая необыкновенная - как это я могу до рынка опуститься! А опускаться до этой мизерной зарплаты я могу? А сидеть без денег, отказывая себе и ребенку во всем, я могу? И я решила тогда, что буду деньги зарабатывать и уважать себя за это, а не со своими амбициями и гордостью сидеть без денег.

Я начала получать деньги, хорошие деньги. И как только я начала их получать, я по-другому начала ценить себя. Я приняла решение уйти с работы, потому что поняла, что стою большего. И начала искать достойную работу по специальности.

И все это благодаря моей девочке. Это она помогла принять решение, иначе я, возможно, так и оставалась бы на том месте с низкой оплатой, с неуважением к себе и приближающейся нищетой…»

Дети - мудрые и чистые. Свободные и поддерживающие. Дети - учителя. Но разве мы хотим учиться? Мы хотим учить. Мы хотим учить, поучать, командовать и руководить этими несмышленышами, якобы глупыми, слабыми, неопытными и бессильными без нашего управления существами.

- Ах, Маруся, ну почему мама управляет моей жизнью? - спросил меня семилетний внук и добавил возмущенно: - Это же моя жизнь, а она ею управляет и командует!

- И чем же она управляет и командует? - поинтересовалась я.

- Она за меня решает, когда мне спать, - сокрушенно ответил ребенок, - когда мне уроки делать, когда мультики смотреть… - И добавил опять возмущенно: - Ведь это же несправедливо! Ну почему родители детьми управляют, а не дети родителями?!

И я подумала: если бы дети управляли взрослыми, насколько чище были бы отношения, сколько ненужной шелухи, стереотипов и условностей, придуманных взрослыми, ушло бы из жизни…

Потому что взрослые всегда все знают. Врачи вроде бы всегда знают, как надо лечить больных. (Почему только больным далеко не всегда становится лучше?) Учителя знают, как воспитывать детей. (Откуда только берутся неуспевающие, трудные дети?) Родители знают, какими должны быть их дети. (Почему же появляется столько вредных, ленивых, безответственных детей?)

Одни только дети ничего не знают, и абсолютно счастливы, и свободны быть собой и жить своей жизнью.

- Да, какие они умные, эти дети, о которых ты рассказываешь, Маруся! - сказала мне одна мама на тренинге. И многие родители в ответ на ее слова в знак согласия закивали.

И я рассмеялась:

- А ваши что - глупее? Ваши не такие мудрые, и чистые, и знающие истину?

И видя, как родители замялись, как бы сомневаясь в моих словах, я сказала:

- А вы с ними советуетесь, чтобы увидеть их мудрость? Вы их о чем-то спрашиваете? Вы их слушаете?

- Я спрашиваю, - после паузы ответила одна мама. - Спрашиваю, сколько ложек сахара ей положить. Она просит две… - Мама помолчала и добавила: - Но я все равно кладу три…

Знаешь ли ты, что мы - несовершенны?

Мы сами являемся результатами, «плодами» воспитания своих «знающих» родителей. Любящих родителей, я в этом уверена. Но также любящих через призму контроля и опеки, рамок, требований, собственных знаний и представлений, какими мы должны были или не должны были быть.

Мы - уже результат. В большинстве своем - с осознанием собственного несовершенства, о котором нам рассказали наши родители, все с тем же чувством вины, послушанием, иногда - беспомощностью.

Мы, взрослые, такие, какие мы есть, уже лишены естественного природного совершенства, свойственного ребенку. И мы уже приняли, узнали столько социальных рамок, правил, ограничений, что потеряли свою природную смелость, свободу, уверенность, доверие жизни.

Мы, если так можно сказать, более грязные, чем наши чистые дети.

Когда я слышу от родителей аргумент: «Я старше, я опытнее, поэтому он должен мне подчиняться!» - я никогда с ним не соглашаюсь.

В чем мы опытнее? В том, что мы дольше живем в состоянии несовершенства? Это и есть весь наш опыт.

Моему ребенку семь лет - и он еще живет в состоянии совершенства. А мне тридцать семь, и бульшую половину этих лет я живу в состоянии несовершенства. И он должен мне подчиняться, потому что я что-то «лучше знаю»?

Взрослая, замотанная, истеричная, разуверившаяся в жизни женщина и ребенок - чистый, добрый, принимающий. Кто из них мудрее?

Взрослый неудачник, не умеющий строить свою жизнь, отношения с людьми, достичь успеха, - или ребенок, открытый миру и общению. Кто мудрее?

Дети свободны - это главное качество, которого у нас, взрослых, нет.

Они свободны в проявлениях, в действиях, в желаниях.

А мы, существующие в рамках и социальных нормах, чему мы можем их научить? Сидеть и не болтать ногами, не сорить, не трогать руками грязные предметы? Мы можем только ставить рамки, ограничивать детей и перекладывать на них собственные страхи. Потому что сами стали такими правильными!

Подобным образом я подумала однажды о самой себе, когда привела шестилетнего внука в поликлинику и стояла у двери кабинета в ожидании, когда подойдет наша очередь. Я стояла, потому что все места были заняты. Потом, когда освободилось место, я села. И это было все, что я делала в ожидании. Стояла. Сидела. Думала о чем-то. Наблюдала за ребенком. А он все это время жил!

Он все, что мог попробовать, попробовал. Он нашел себе «домик» под пеленальным столом и много раз входил и выходил оттуда. Он попробовал, как открываются и закрываются складные стулья. Он поиграл игрушками всех детей, а они, в свою очередь, поиграли его машинкой. Он успел создать небольшой отряд таких же живых детей, которые стали играть в какую-то ролевую игру, но эта попытка была быстро пресечена правильными родителями, которые хотели, чтобы их дети тоже просто сидели. Он поиграл на моем телефоне во все игры, в которые можно поиграть, потом пообсуждал с пришедшим мальчиком-сверстником, кто в какие компьютерные игры играл, кто какие уровни прошел. Потом порисовал в моем блокноте. Потом с интересом пообщался с мамой крохотной девочки-младенца - рассказывая ей, что он тоже, когда родился, был такой маленький, и мама ему рассказывала, что он весь укладывался на ее руку до локтя.

Он постоянно был занят каким-то действием. Он - проживал каждую минуту своей жизни активно, с интересом. А я сидела или стояла. И иногда подзывала его к себе, потому что наша очередь уже подходила и скоро нам нужно было входить в кабинет. Но ребенок, подойдя ко мне - просто маялся от бессмысленного стояния, поэтому спустя минуту уже опять что-то с кем-то обсуждал, или рассматривал, или сидел в своем «домике». Он хотел жить. И он - жил. И я подумала с завистью - здорово быть таким живым!