— Обещаю, что мы будем держать вас в курсе. Но если вы что-то узнаете, сообщите нам, пожалуйста.

Они дошли почти до самой лестницы, когда снова раздался голос Роджера Уоррена:

— Подождите! Я кое-что вспомнил. Может, мы знаем больше, чем казалось сначала.

— Интересная встреча получилась, правда? Я уж было решил, что придется уйти ни с чем. Подумать только, мы напали на настоящую золотую жилу! — говорил Ник Лорене, пока они усаживались за столик.

— Ты думаешь, есть шанс?

— Старик Уоррен сказал, что они не пользовались этим домом по меньшей мере лет десять, а у Дугласа есть ключи. Готов биться об заклад, они там. Это стоит отпраздновать. Давай закажем еще шампанского?

— Если хочешь, — безразлично пожала плечами Лорена.

— Или чего-то другого?

— Нет, пусть будет шампанское.

— Так, в чем дело? Тебе не нравится обстановка? Или меню не соответствует твоим стандартам? Или выбор вина не устраивает?

Если бы… Ночной клуб экстра-класса славился своей кухней и ненавязчивым сервисом. Столик у окна с замечательным видом на океан украшали свежие розы и ароматические свечи в серебряных подсвечниках. Напротив нее сидел мужчина ее мечты. И если бы не терзающий ее вопрос…

— Ладно, Лорена, выкладывай, что у тебя на уме. Почему такое недовольное лицо? — Ник нетерпеливо пощелкал пальцами.

— Пытаюсь выбрать между омаром по-королевски и русской икрой.

— Не обманывай своего псевдосупруга. Я хочу знать, что случилось.

— Послушай, я не понимаю, почему мы продолжали обманывать симпатичную пожилую пару, хотя они были потрясены тем, что сделал их сын.

— Мы же заранее договорились, что это необходимое отклонение от правды.

— Да… Но когда мы убедились, что они на нашей стороне, я хотела… я должна была сказать им все как есть. А ты просто впихнул меня в машину, не дав открыть рта.

— Это мелкая, ничего не значащая роль.

— Мне никогда не нравилось играть чью-то роль. Я предпочитаю быть правдивой и искренней.

— Так ты полагаешь, что им мало досталось за сегодняшний вечер? Старику Уоррену уже, наверное, за семьдесят, и у него больное сердце, это сразу видно. Ты видела, как Кора расстроилась, когда узнала, что натворил ее любимец? А тут еще твои признания, и… — Ник задумчиво посмотрел на нее. — Не знаю, выдержали бы они такое.

— Я думала, что ты им не доверяешь…

— Скажем так: я предпочитаю сочетать здоровый оптимизм с разумной осторожностью. Роджер точно сыт по горло выходками парня.

— А Кора?

— Трудно сказать. Она может создать трудности в любую минуту, даже без злого умысла.

— Как это? Почему ты так считаешь?

— Не забывай, она прежде всего мать. Она, без сомнения, молится на свое единственное дитя, помогает ему и защищает его в любой ситуации. Вряд ли она захочет бросить его в самой тяжелый момент за всю его жалкую жизнь. Полагаю, время для признаний настанет, когда Алан будет дома.

— Надеюсь, ты прав.

— Не сомневайся. — Ник призывно помахал официанту. — Можешь наслаждаться обедом с чистой совестью. Ты вполне это заслужила, миссис Тэрренс.

А что потом? Или сегодня только обед и шампанское? Значу ли я для него достаточно, чтобы он захотел повторить вчерашнюю ночь? — думала Лорена, украдкой поглядывая на Ника поверх меню.

Он перехватил ее взгляд и многозначительно подмигнул. Краска мгновенно залила щеки Лорены, и она перепугалась, не прочел ли он в ее глазах откровенное желание.

Как быстро расцвело ее чувство, хотя еще накануне вечером она была готова отказаться и сложить оружие! А сегодня она весь день только и думала, что об этих синих глазах, которые сияли теплым нежным светом, когда Ник медленно раздевал и ласкал руками и губами ее обнаженное тело. Ее колени мгновенно слабели при одном воспоминании об этом.

— Тебя это устраивает, Лорена?

Она подняла взгляд от меню и встретила две пары глаз, с нетерпением ожидающих ее ответа. Пока Лорена была занята своими мыслями, Ник уже заказывал обед.

— Простите, я задумалась. Что меня устраивает?

— Омар по-королевски и павлин, фаршированный орехами и грибами.

— О да, вполне, просто замечательно!

— Не делай этого больше, Конфетка, — проворчал Ник, когда официант отошел, приняв их заказ. — Я практически слышу скрип шестеренок в твоей хорошенькой головке. Так о чем ты мечтаешь?

Лорена пожала плечами с якобы безразличным видом и ответила почти безучастно, желая скрыть ненасытную страсть:

— Я думала о прошлой ночи.

— Довольно памятное событие, а?

— Надо признаться, я была удивлена, и очень. Я и не предполагала, что ты действительно интересуешься мною. Я имею в виду, в таком плане…

— Странно, мне казалось, я довольно недвусмысленно демонстрировал, что интересуюсь, и именно в «таком» плане. Если ты не поняла, значит, я не так хорош, как надеялся.

Да, но насколько интересуешься? На одну-две ночи или это может превратиться во что-то более серьезное? — думала Лорена. У нее хватило ума не произнести этого вслух: мужчины не любят брать на себя обязательства, терпеть не могут расставленных силков и капканов. Поэтому она сказала:

— Никоим образом. Ты сделал это для меня особенным событием.

Это? Какое невыразительное глупое слово сумела она найти для самого потрясающего, что случилось в ее жизни…

— Спасибо. Всегда приятно знать, что понимаешь женщину и можешь удовлетворить ее. — В тоне Ника прозвучало откровенное самодовольство.

Просто женщину, любую женщину? Она сидела напротив него в платье за триста долларов, с прической, которая стоила почти столько же, не говоря уж о духах, дороже и того и другого, вместе взятых, а он говорил о просто женщине? Да как он смеет воспринимать ее как любую другую? И как бы ему понравилось, если б она думала о нем, как о просто мужчине?

— Не могу сказать, что у меня богатый опыт, чтобы судить об этом, — процедила она холодным, высокомерным тоном, — но я бы сказала, что ты был…

— Да? — Ник ухмыльнулся и взял ее руку.

— Я бы сказала, вполне компетентным.

Вот тебе! Получи, самодовольный наглец!

— Почему же, в таком случае, у тебя вид кошки, которая не сумела догнать и поймать мышонка? — Он с трудом удерживался от смеха.

— Вовсе нет. Я была вполне удовлетворена.

— Ну хорошо. А то я уж начал беспокоиться…

— Возможно, я отвлекалась от мыслей о твоем потрясающем мастерстве, задумавшись о более важных вещах.