Когда завещание покойного Александра было вскрыто и оглашено перед высшими сановниками страны, Милорадович, хищно улыбаясь, заявил при всех, что без официального отречения от престола великого князя Константина эта бумага не имеет законной силы.

– Мои четырнадцать тысяч штыков признают только эту бумагу, ваше императорское сиятельство, – весело произнес Милорадович Николаю, отчетливо намекая, что столичные войска будут подчиняться только его приказу.

Это был открытый бунт против молодого наследника. И в создавшейся ситуации Николай был вынужден отступить перед наглостью генерала. Почувствовав колебания наследника, сенаторы не стали одергивать зарвавшегося наглеца и предоставили молодому человеку самому отстаивать свои права на престол.

На молодую принцессу, уже видевшую себя новой императрицей, отказ придворных выполнять священную волю монарха произвел сильное потрясение. Воспитанная в прусской семье, Александра Федоровна на всю жизнь впитала понятие, что воля императора должна быть исполнена сразу и беспрекословно. Получив столь суровый жизненный урок, молодая женщина по-новому взглянула на окружающую ее свиту, и, к своему ужасу, обнаружила, что среди них нет ни одного верного ей человека, за исключением старой прислуги. Теперь ей повсюду виделись скрытые враги и тайные недоброжелатели, что, впрочем, было не сильно далеко от истины.

Вынужденный играть по навязанным ему правилам, Николай немедленно отправил фельдъегеря в Варшаву с просьбой к брату либо принять престол, либо дать отречение. Наступило мутное время, очень благоприятное для хитрых царедворцев, желавших половить в ней жирную рыбку. Ощутив свою силу, Милорадович уже почти открыто говорил сенаторам, что Николай по молодости лет слаб и стране нужна более опытная рука в лице вдовствующей императрицы.

Николай мужественно терпел выходки генерала, надеясь, что ответ брата внесет полную и окончательную ясность в вопросе о престолонаследии, однако его ждало жестокое разочарование. Письмо Константина имело туманное содержание, которое можно было трактовать двояко.

Узнав об ответе цесаревича, Милорадович торжествовал. Все шло так, как и было задумано старой императрицей. Теперь для полной победы был нужен дворянский заговор, подавив который можно было без зазрения совести отодвинуть молодого Николая в сторону и возвести на престол Марию Федоровну.

Как показали материалы следственной комиссии по делу декабристов, глава Северного общества Рылеев имел контакты с доверенными лицами из окружения вдовствующей императрицы, которые и подтолкнули его к активным действиям. Находясь все время в перманентном состоянии и занимаясь в основном говорильней, дворяне-заговорщики вдруг проснулись ото сна и принялись яростно готовить переворот. Позже, узнав об этом и опасаясь за честь императорской семьи, Николай полностью засекретил эти ужасные показания, храня их в своей особой папке.

По замыслу творцов этой бузы, Рылеев со товарищи должны были только обозначить угрозу престолу и не более того. Но, как часто бывает в подобных случаях, джинн, выпущенный из бутылки, не пожелал повиноваться своим освободителям. Молодые люди восприняли все слишком серьезно и, уподобившись мятежному Вашингтону, решили преобразить русскую империю в республику.

Несколько дней подряд на квартире Рылеева непрерывно собирались различные люди, из которых хозяин дома, пламенный революционер и хороший агитатор, усиленно делал новых Дантонов и Робеспьеров, не забывая при этом щедро кормить и поить их на деньги, взятые из кассы Русско-Американского банка.

Назначив в диктаторы князя Трубецкого, как имевшего полковничий чин и относительные понятия о военном искусстве, Рылеев все же решил подстраховаться, видя его колебания относительно успеха дела. Для полного и окончательного успеха восстания молодой поэт намеривался физически уничтожить всю императорскую семью, чем окончательно отрезал своим товарищам все пути к возможному отступлению. Для этой цели Рылеев уговорил поручика Розена силами подчиненного ему батальона во время восстания ворваться в Зимний дворец и расстрелять всю императорскую фамилию, включая малых детей Николая.

– Не бойся, Андрей, история нас оправдает, – вещал Рылеев, усиленно подливая поручику хмельной мадеры, до которой молодой заговорщик был очень охотлив.

Однако и этого мятежному поэту показалось мало. В его разгоряченном событиями мозгу родился простой и очень эффективный план решения всех проблем, а именно убийство самого наследника престола. В исполнители своего ужасного замысла наследник Робеспьера определил Петра Каховского, мелкого дворянина, вот уже полтора месяца полностью жившего за счет Рылеева.

– Петруша, пришла пора платить долги. Мне и Отечеству, – величаво произнес поэт вечером тринадцатого декабря, ненавязчиво подталкивая Каховскому дуэльный пистолет. Тот недолго отнекивался от поднятия руки на помазанника Божьего. Полностью погрязший в денежных долгах Рылееву, он давно цинично смотрел на жизнь, стараясь видеть во всем только положительные стороны своего существования.

Николай был хорошо информирован о дворянском заговоре, но ничего не мог предпринять против него, полностью лишенный власти благодаря стараниям Милорадовича. Единственное, что он мог предпринять, так это повторно послать к Константину курьера для получения акта отречения. Эту важную миссию он возложил на своего младшего брата Михаила, душой и телом преданного ему. Одновременно с этим цесаревич велел подготовить манифест, в котором объявлял себя императором, ссылаясь на волю усопшего брата и отказ от престола Константина, который Михаил должен был вот-вот привезти.

Младший брат не подвел Николая, доставив в Петербург долгожданное отречение вечером тринадцатого декабря и с честью выполнив тайную миссию, о которой мало кто знал, и в первую очередь вдовствующая императрица. Когда поздно вечером Милорадович прочитал привезенные из Варшавы бумаги, он не смел более протестовать и первым принес присягу верности новому правителю России.

Казалось, что худшее уже позади, но утро четырнадцатого декабря явило молодому императору нового врага в лице восставших полков, вышедших на Сенатскую площадь к памятнику Петру I.

– Константина, Конституцию! – ретиво кричали стоявшие в каре солдаты, которым заговорщики торжественно объявили, что подлинный император Константин Павлович прислал манифест о сокращении срока службы до пяти лет и приказ о выплате двойного жалования по случаю своего вступления на престол.

Прекрасно зная сокровенные нужды рекрутов, декабристы били точно в десятку, говоря солдатам то, что те хотели услышать. На вопросы городских прохожих, кто это такая Конституция, солдатики браво отвечали, что это польская жена нового государя императора Константина Павловича.

Стремясь загладить свой прежний проступок, Милорадович уговорил царя не применять силу против восставших солдат, пообещав ему вернуть полки в казарму, чем вызвал у Николая огромную радость. Как истинно верующему православному христианину, царю глубоко претило пролитие крови своих подданных, тем более в начале своего правления.

Известие о бунте солдат столичного гарнизона ввергло Александру Федоровну в сильнейший шок. Тревожная атмосфера последних недель сильно расшатала нервы молодой женщины, и весть о выступлении полков стала последней каплей. Со слезами на глазах она провожала своего любимого мужа на переговоры с восставшими, прекрасно осознавая, что, возможно, видит его последний раз в жизни, равно как и то, что сама вместе с детьми может не дожить до завтрашнего дня.