— Не знаю. — Девин покачал головой. — Я нашел его у крыльца, он лежал бесформенной грудой, а кареты твоей нигде не видно. Он же брал ее сегодня вечером, так?

— Да, вскоре после того, как сестра его сюда подвезла и вы с ней уехали.

— Значит, он мог пролежать тут весь вечер!

— Вообще-то полчаса назад я слышал, как лаяли собаки, — сказал Дональд. — Выглянул в окно, но ничего не увидел. Но надо признать, что я высматривал карету, а не человека у парадной двери.

Лидия, тревожась за Девина, поспешила его ободрить:

— С ним все будет хорошо. Он еще дышит. — Но сама украдкой глянула на Уильяма, желая в этом убедиться. — Да, дышит.

— Он даже до чертовой двери не смог добраться!

Лидия торопливо обогнула кровать и обняла Девина.

— Я знаю, что он твой друг и ты любишь его, как брата. Завтра мы выясним, что случилось, но сейчас, мне кажется, нам нужен доктор…

— Я за ним уже послал.

— Тогда давай, пока ждем, вымоем его. Вы с Дональдом снимите с него сюртук, а я принесу воды.

Они сумели только высвободить руки Уильяма из рукавов пальто и оставили его на нем лежать — он страдальчески застонал, едва они его шевельнули. Сюртук облегал его слишком плотно, так что они и его не сняли.

— Думаю, нам придется просто срезать с него одежду, иначе мы не увидим всех повреждений, — заботливо сказала Лидия, вернувшаяся с водой. — У меня в комнате есть ножницы, я их сейчас же принесу.

Девин никак не отозвался. Он смотрел на то, чего тетя с дядей еще не заметили, — влажное темное пятно с правой стороны сюртука Уильяма, внизу. Девин его тоже не сразу увидел, сюртук был из черной ткани.

Едва Лидия вышла из комнаты, он разорвал на Уильяме рубашку и откинул ее в сторону. В боку внизу были две раны, словно кто-то подошел к другу сзади и ударил его ножом. Теперь Девин особенно боялся пошевелить Уильяма, хотя и хотел убедиться, нет ли еще ран на спине. Боже правый, да Уильям в жизни мухи не обидел! Кто мог сотворить с ним такое?

— Это выглядит скверно, — произнес Дональд, стоявший рядом с Девином.

Вернулась Лидия и сказала:

— Кажется, я слышала, что к двери подъехала карета.

Не глядя на нее, Девин ответил:

— Я обнаружил два ножевых ранения. Их может быть и больше.

Она резко повернулась.

— Я сейчас же приведу сюда доктора!

Врач, живший всего в двух кварталах отсюда, Уильяма не знал, просто это был ближайший известный кучеру доктор. Выглядел он достаточно компетентным, но манеры его подходили скорее гробовщику, чем целителю. Он провел почти два часа, прочищая, фиксируя, зашивая и бинтуя раны Уильяма, а когда закончил, особого оптимизма не проявил.

— Переломов нет, но он потерял очень много крови. Если переживет ночь, может выжить. Молитесь, чтобы не началась горячка. Если разовьется воспаление, можете сразу с ним попрощаться.

Девин не стал ему отвечать, чтобы не наговорить гадостей. Дональд это заметил и торопливо проводил доктора из дома. Утром Девин пошлет за Блайт и велит ей привезти с собой их семейного доктора.

— Я посижу с ним, если хочешь, — предложила стоявшая в дверях Лидия.

— Нет, лучше заменишь меня утром — или Блайт заменит. Она очень расстроится, когда его увидит.

— Ты ей уже сообщил?

— Она провела утомительный вечер и наверняка крепко спит. Ночью она для него все равно ничего сделать не сможет.

Лидия кивнула, подошла к Девину и еще раз его обняла. Он устало сидел в кресле, которое пододвинул к кровати.

— С ним все будет хорошо. Он мальчик крепкий и здоровый, так что обязательно поправится, тем более доктор все зашил и перевязал.

«Но что случилось и почему? — мрачно размышлял Девин. — В какую чертовщину Уилл впутался?»

— Ну, как прошел бал?

Девин поморгал и резко выпрямился в кресле. Его друг открыл один глаз, точнее, приоткрыл, и смотрел прямо на него. Второй глаз, где пришлось наложить в уголке несколько швов, был покрыт повязкой и забинтован.

Стряхивая с себя сон, Девин с недоверием спросил:

— Ты едва не погиб, а теперь спрашиваешь про чертов бал?

— Должно быть, выгляжу я ужасно, но умирать не собираюсь. Впрочем, болит чертовски.

— Ты потерял много крови.

— Отчего это? — удивился Уильям, трогая повязку на глазу. — Меня всего лишь побили. Правда, я этого не ожидал, но чертов придурок заявил, что иначе я не пойму.

— Не поймешь чего?

— Что вернуть долг вовремя — единственный способ его заплатить. И задал мне небольшую взбучку, чтобы я этого не забывал.

— Тебя едва не убили из-за долга?! — воскликнул Девин. — Да у кого ты, черт возьми, занимал?!

Уильям вздохнул:

— У того же парня, у которого занимал в конце лета, чтобы обеспечить Блайт нарядами. Узнал его имя у своего лакея. Тот сказал, что ему не требуется поручительство, как в банке, и не ошибся. С тем долгом у меня никаких сложностей не возникло, я его нормально выплатил. А в последний месяц перед сезоном снова к нему пошел, чтобы занять денег на приданое Блайт. А вчера вечером один из его головорезов потребовал немедленной выплаты займа. Даже месяц еще не прошел! Но он заявил, что на более крупную сумму и проценты идут больше, и расплачиваться нужно быстрее. Не помню, чтобы мне об этом говорили.

— Отработанная схема… Они что, мошенники?

— Да я уже и сам так подумываю. Но какой, черт возьми, смысл занимать деньги, если сразу же их возвращать? Знай я об этом, не подписывал бы вторую расписку.

Девин приподнял голову Уильяма, дал ему выпить несколько глотков красного вина и снова сел.

— Надо было сначала прийти ко мне. Нельзя обращаться к подпольным ростовщикам, которые даже условия толком не объясняют!

— У тебя нет столько наличных. Тебе пришлось бы продать половину своего табуна, погубив ферму, и уж тем более я не собирался занимать у твоего дяди.

— Не так уж я стеснен в средствах, Уилл. У меня есть и другое имущество, не только ферма.

— Имущество, о котором ты никогда не упоминал?

Девин пожал плечами:

— Я получил небольшое наследство от мамы, но почти все использовал, чтобы завести новую ферму…

— Да, я знаю.

— Но остался еще дом, и он мне не нужен. Просто руки не дошли от него избавиться.

— А-а, от мамы, — осторожно произнес Уильям. — Значит, ты перестал ее ненавидеть за то, что она умерла? Естественная реакция для мальчишки, но ты уже перерос…

— Я ее почти не помню.