— Похоже, ею сейчас никто не управляет, — выдвинул предположение Тарс. — По какой-то причине сознание юноши прекратило подпитывать своего ручного монстра, и тот завис в состоянии, типа stand-by. Единственная функция, которая продолжает работать — это питание. Думаю, если эту конструкцию не кормить, то она будет оставаться в неактивном состоянии неопределённо долго.

— Семён, а ты случайно не знаешь, отчего Мартин бросил своего щеночка? — поинтересовался Атан-кей.

— Знаю, — папочка малолетнего хулигана раздражённо хмыкнул. — Эта пакость выпила из него все силы, и пацан отключился. В твоём случае случилось то же самое? — обратился он к учителю незаурядного юноши.

— Нет, он ослаб, но не потерял сознания, — Атан-кей задумчиво покачал головой. — Мартин каким-то образом нейтрализовал действие своей магии, правда, мне показалось, что он и сам не понял, как это сделал.

— Да какая разница, — беспечно махнул рукой Антон, — главное, эта штука его послушалась.

— Значит, нам нужен Мартин, — отчего-то в голосе Семёна совсем не слышалось прежнего энтузиазма.

— Что-то не так? — Антон сразу уловил смену его настроения. — Ты не знаешь, где его искать?

— Знаю, — угрюмо кивнул Семён, — но я обещал Кире не искать её сына. Возможно, это просто блажь, но я доверяю её интуиции.

— Кира не желает видеть сына? — от такого заявления у Атан-кея буквально отвисла челюсть.

— У неё был контакт с какой-то потусторонней сущностью, — Семён заметно смутился, поскольку его слова сильно отдавали шизой. — Можете сколько угодно стебаться, но я точно знаю, что у Киры с головой всё в полном порядке.

— Да, Кирочка совсем не склонна к безудержной фантазии, — подтвердил Атан-кей, — она очень разумная женщина. Так что ей сказала та сущность?

— Предупредила, чтобы Кирюша не пыталась искать сына, — Семён тяжко вздохнул, — иначе пацан может погибнуть. Видимо, дело как раз в этой кляксе. А нельзя как-то обойтись без Мартина? Если я правильно понял, Антону уже приходилось развоплощать порождения хаоса. Может, попробуешь с этой чёрной пакостью? — он умоляюще уставился на потенциального спасителя мира.

— Да уж, опыт у меня имеется, — Антон как-то сразу сник. Похоже, воспоминание о том опыте до сих пор отзывалось в его душе болью и ощущением беспомощности. — Нет, я бы попробовал, — тут же принялся оправдываться он, — но я не могу попасть в твою реальность. Уже пытался, когда там случилась катастрофа с вирусом.

— Мы все пытались, — подтвердил его слова Тарс, — но так уж сложилось, что та реальность для всех нас закрыта.

— Значит, всё-таки без Мартина не обойтись, — Семён в отчаянии сжал кулаки. — А если парень и правда погибнет?

— Можно, конечно, как ты выразился, сидеть на попе ровно и надеяться на лучшее, — произнёс Тарс куда-то в пространство, — только не стоит забывать, что если нам не повезёт, то может погибнуть не только автор катастрофы, но и весь наш мир. Разве что объявится Защитник, — горько усмехнулся он. — Если верить легенде, это так или иначе должно случиться. Будем ждать?

— Ладно, я верну Мартина, — Семён решительно поднялся. — Спасибо за помощь, граждане волшебники, но дальше я уж как-нибудь сам.

Глава 12

Нет ничего более коварного, чем благие намерения. Иногда у меня складывается такое впечатление, что ими вымощена не только дорога в ад, но и всё это заведение целиком, вместе с очагами и сковородками для кулинарных извращений его рогатых и хвостатых обитателей. Однако, если вы полагаете, что функционал благих намерений ограничивается лишь дорожно-строительными работами, то глубоко заблуждаетесь. Есть и иная область нашей жизни, которая без них не обходится. Я говорю о психиатрии.

Припомните, сколько раз вы обещали себе начать новую жизнь со следующего понедельника: завязать с гулянками, бросить курить, сесть на диету и так далее. Полагаю, все мы грешили подобными трюками с целью успокоить свою совесть и хоть ненадолго забыть о несовершенстве своего существования. Увы, действие сего транквилизатора кончается вместе с окончанием срока, который вы себе отвели для потакания своим слабостям. А потом наступает вполне ожидаемая депрессия с презрением к своему малодушию и безвольности. В общем, ничего нового, с точки зрения медицины.

Действия Алика в плане благих намерений вписались в рамки стандартной статистики просто идеально. Отправляясь в рейд, он поклялся себе, что разобьётся в лепёшку, быстренько выполнит поручение Магистра и вернётся к Мартину, за безопасность которого он с каждой минутой волновался всё сильнее. Увы, жизнь оказалась гораздо более непредсказуемой, чем ему бы того хотелось, и ещё один бутовый камень радостно вписался в дорожное полотно, ведущее в известном направлении. Правда, следует отметить, что в данном случае причиной слива грандиозных планов Алика оказался вовсе не недостаток упёртости в его характере, а обстоятельства непреодолимой силы. Разве мог он предположить, что едва войдя в дом сестры, окажется в эпицентре сногсшибательного события — появления на свет его племяшки?

Разумеется, все прочие дела были тут же отброшены, и братик бросился на помощь страдалице, которая отчего-то ожидала, что магические способности помогут ей родить ребёнка так же легко, как она материализовала неживые предметы. Увы, ожидания Кристины не оправдались, и обида на несправедливость судьбы превратила здравомыслящую женщину во вздорную капризулю. К счастью, появление Алика внесло свежую струю в мрачную атмосферу родильного помещения как минимум тем, что переключило внимание Кристины с собственных фрустраций на приключения брата. Тем не менее нашей самопальной акушерке стоило немалого труда настроить сестричку на конструктивный подход к процессу деторождения.

Парень с головой ушёл в свою благородную миссию, а потому не сразу обратил внимание на странное поведение Риса. Вместо того, чтобы приклеиться к постели своей жены, держать её за руку и подбадривать, тот шатался по дому как неприкаянный призрак, обращая на крики и стоны роженицы не больше внимания, чем на жужжание мухи. Наверное, его состояние ещё худо-бедно можно было бы списать на волнение, но в том-то и дело, что даже самый злостный оптимист не смог бы заметить в его лице хотя бы крошечный признак радостного возбуждения. Напротив, физиономия будущего папаши была мрачной, и при желании в его глазах можно было без труда прочесть ожесточение. У Алика даже сложилось впечатление, что Рис был уверен в неблагополучном исходе родов и заранее переживал грядущую трагедию.

К счастью, прогноз этого доморощенного мизантропа не оправдался, и через десять часов малышка Дара громким рёвом объявила о своём приходе в этот мир. Как ни странно, счастливая новость ничуть не улучшила настроения Риса. Он, конечно, попытался изобразить радость, но его натужное лицедейство было настолько фальшивым, что уж лучше бы даже не пробовал. Видя