— Мне кажется, вы совершенно точно знаете, что это значит.

— Я бы хотела услышать профессиональное мнение.

— Это означает, что они были плохими парнями. Либо вызывали раздражение своей некомпетентностью, либо совершили какие-то преступления, но вина их не была доказана.

— А как насчет отсутствия медалей?

— Грязные операции, — ответил Ричер. — Неоправданные разрушения, грабеж, жестокое обращение с пленными. Возможно, пленные были застрелены. Или сожжены какие-то здания.

— А сам Лейн?

— Приказал не щадить пленных или не сумел помешать своим людям издеваться над ними. Либо сам участвовал в расстрелах. Мы живем в закрытом мире. Наверняка ходили какие-то слухи. Может, кто-то что-то рассказал. Но никаких надежных улик.

Полинг снова кивнула:

— Мы пришли к таким же выводам. У нас в Бюро работает много бывших военных.

— Вы нанимаете хороших парней. Тех, что уволились с почетом, сохранением всех медалей и с рекомендациями.

— К вам это тоже относится?

— Все, что я только что перечислил. Однако у меня возникла парочка проблем с продвижением по службе, потому что я не слишком сговорчивый парень. Грегори, первый из их компании, с кем я разговаривал, спросил меня об этом во время нашей первой беседы. Он поинтересовался, были ли у меня сложности с карьерой. И мне показалось, он обрадовался, когда я ответил утвердительно.

— Он подумал, что вы с ними одного поля ягода.

— Это до некоторой степени объясняет, почему они держатся за Лейна. Где еще они смогут иметь двадцать пять тысяч в месяц? С их-то послужным списком?

— Он столько им платит? Это же триста тысяч в год!

— Да, так получалось в те времена, когда я учил математику.

— Вам Лейн предложил столько же? Триста тысяч?

Ричер не ответил.

— Зачем он вас нанял?

Ричер снова не ответил.

— О чем вы думаете?

— Мы еще не закончили с информацией.

— Энни Лейн умерла пять лет назад на пустыре около автострады в Нью-Джерси. Это все, что известно наверняка. И больше ничего нам узнать не удастся.

— А интуиция?

— Как насчет вашей?

Ричер пожав плечами:

— Бруер мне кое-что сказал. Он сказал, что ничего не знает, и это для него очень необычно, потому что он всегда знает, хоть иногда и ошибается. Я точно такой же. Я всегда знаю. А сейчас — нет. Так что сейчас я думаю о том, что я ничего не думаю.

— Мне кажется, это было настоящее похищение, — сказала Полинг. — И я все испортила.

— А вы действительно все испортили?

Она помолчала немного, а потом покачала головой.

— Наверное, нет. Сказать по правде, я просто не знаю. Клянусь Богом, я даже хочу, чтобы оказалось, что ее убил Лейн. Это было бы понятно. И возможно, он и есть главный преступник. Но чтобы совсем не сойти с ума, я обязана сказать самой себе, что принимаю желаемое за действительное, пытаясь оправдать себя. И должна мысленно спрятать это дело куда-нибудь подальше. Поэтому я стараюсь избегать подобных мыслей и дешевых утешений. Как правило, самое простое объяснение является самым правильным. Значит, это было обычное похищение, а не хитроумная шарада, и я совершила ошибку.

— Что вы сделали не так?

— Не знаю. Я провела без сна сотни ночей, пытаясь найти ответ на этот вопрос, но так и не поняла, где ошиблась.

— Так может быть, вы не совершали никаких ошибок? Может быть, это действительно была хитроумная шарада?

— Что вас беспокоит, Ричер?

Он посмотрел на нее и сказал:

— Что бы ни произошло тогда, сейчас все повторяется.

Лорен Полинг подалась вперед и попросила:

— Расскажите мне.

И Ричер рассказал ей все, начиная с первого вечера в кафе, первого двойного эспрессо в пластиковом стаканчике, неправильно припаркованного «мерседеса», неизвестного водителя, который пешком переходил Шестую авеню, стараясь не попасть под мчащиеся по ней машины, а потом сел за руль «мерседеса» и уехал. Рассказал о втором дне, когда появился Грегори, искавший свидетелей. Рассказал о третьем дне, о не открывшейся красной двери и голубом «БМВ». И наконец, о жутком электронном голосе, приказавшем черному «БМВ» остановиться у того же самого пожарного гидранта.

— Если это шарада, она невероятно запутанная, — заметила Полинг.

— Я тоже так думаю, — согласился с ней Ричер.

— И безумно дорогая.

— Может, и нет, — возразил Ричер.

— Вы хотите сказать, что деньги сделают большой круг и вернутся к своему хозяину?

— На самом деле я не видел денег как таковых. Только закрытые на молнию мешки.

— С нарезанными газетами?

— Возможно, — сказал Ричер. — Если это шарада.

— А если нет?

— Вот именно.

— Выглядит все по-настоящему.

— А если нет, я не могу даже представить, кто это проделывает. Ему нужны люди, которым он доверяет, значит, члены команды «А», но, насколько мне известно, в самоволку никто не уходил.

— Они ладили между собой? Я имею в виду Лейна и его жену.

— Все говорят, что ладили.

— Значит, похищение настоящее.

Ричер кивнул.

— В этом деле есть какая-то внутренняя логика. Захват заложников должен был зависеть от информации относительно того, где и когда будут находиться Кейт и Джейд. И мы можем доказать участие кого-то из своих по двум факторам. Во-первых, эти парни знают многое о Лейне. К примеру, им точно известно, какие у него машины.

— А во-вторых?

— Я долго не мог сообразить, но меня мучило какое-то ускользающее ощущение. Что-то насчет копов. Я попросил Лейна повторить все, что было сказано во время первого телефонного звонка. И он повторил каждое слово. Плохие парни не сказали: «Никаких копов». А это ведь стандартная процедура, верно? Они всегда говорят: «Не ходите к копам». Но эти ничего такого не сказали. Значит, похитители знали о том, что произошло пять лет назад. Они знали, что Лейн и сам не захочет обращаться в полицию. А потому и говорить этого не стоило.

— Значит, то, что случилось пять лет назад, было настоящим.

— Не обязательно. Это может указывать на историю, которую Лейн пять лет назад скормил властям.

— Если сейчас похищение настоящее, можно ли предположить, что предыдущее тоже было настоящим?

— Возможно, да, а может, и нет. Но в любом случае вы должны перестать себя винить.