— Вот в этом вся ты! — воскликнула Алка. — Он тебе такое сказал, а ты не поинтересовалась почему. Ну подруга! Поистине дуракам везет! Другие стараются, из кожи вон лезут. Молодые, красивые! И ничего! А эта сидела себе сложа руки и отхватила «Парацельса»! Где ж справедливость-то, а?

Я почувствовала себя вправе обидеться.

— Значит, по-твоему, я старая уродина и подобного недостойна?

— Ты прямо как Вовка! Все мои слова наизнанку выворачиваешь! — возмутилась она. — Совсем не старая и очень даже привлекательная. Но сложа руки сидела, вернее, несмотря на мои настойчивые призывы, не желала поднять задницу и посуетиться, потому я и удивляюсь. Само ведь приплыло. А еще говорят, под лежачий камень вода не течет. Оказывается, течет, и еще как! Водопадом! Ну же, ну, рассказывай дальше. У вас… было?

— Да. Вчера.

— Как?

— Ой, ты знаешь, так хорошо!

— И как же ты умудрилась так оперативно его в койку затащить?

— Он сам меня затащил.

— Что, прямо в ресторане? Отдельный кабинет взял? — У подруги от волнения срывался голос, а бедную свою сумку она совсем затискала.

— Алка, я пока еще все-таки приличная женщина.

— Значит, домой к себе привела?

— Ведь объясняю: он меня затащил, а не я его. У себя дома.

— И после этого она называет себя приличной женщиной!

— Он пригласил меня по делу, потому что у него нога болела.

— Все ясно, — многозначительно изрекла Алла. — И как он?

— Потрясающе, — выдохнула я. И немедленно добавила: — Только на подробности не надейся.

— Вот вечно с тобой так, — с досадой произнесла она. — Самого интересного никогда не добьешься.

— Какая есть. Переделывать уже поздно.

— А он тебе что-нибудь обещал или просто…

— Он мне ничего, зато я обещала сегодня вечером снова к нему приехать. Он потребовал.

— Ты что-то умеешь в постели, чего я не умею?

— Фу, какая пошлятина!

— При чем тут пошлятина? Просто пытаюсь понять, чем ты его так покорила? Все-таки богатый мужик.

— Интересно, чем богатый отличается от обычного?

— Тем, что у него выбор больше.

— Может, поэтому ему и сложнее.

— Ой, Глашка, не знаю, ты меня потрясла до глубины души. Честно признаюсь: от тебя не ожидала. Слушай, а ты сразу поняла, что в него влюблена?

— Теперь уже и сама не знаю. То есть сейчас мне кажется, что я с самой первой встречи в него влюбилась, просто признаваться себе не хотела. Боялась. Он же вроде никаких сигналов не подавал.

— Это только тебе так казалось. Я же тебе давно говорила, что подавал.

— Сигналы какие-то странные были. Двусмысленные.

— А он-то про себя что говорит?

— Ничего он не говорит. Он действует.

— Это правильно, — одобрила Алка. — Иначе с твоей мнительностью он бы еще два года дожидался, пока ты распознаешь его сигналы. Глаш, но все-таки он хоть на какие-то перспективы намекал? Вы долго вместе-то были?

— Целый день. До позднего вечера.

— И еще сегодня позвал. Значит, понравилась, ну а в будущем-то что?

— Не знаю. Да и какое можно строить будущее, если мы по-настоящему только день знакомы? Как получится, так и получится. Ой, Алка, мне так хорошо, что даже страшно.

— А мне страшно, что ты о будущем не задумываешься. Нельзя такие вещи на самотек пускать.

— Подруга, не отравляй мое счастье своим занудством! И вообще, вдруг меня сейчас захватило, а через неделю остыну.

— Вот уж фигушки! Я тебя знаю. Если тебе кто понравился, дальше только сильнее прикипать будешь. Только будь осторожна. Не обожгись!

Мы стали встречаться с Туровым каждый день, вскоре вопросы возникли не только у Алки, но и у моих дочерей. Сашка, зайдя однажды вечером на кухню, где я с аппетитом перекусывала, восстанавливая силы после очередного бурного свидания с Никитой, осторожно осведомилась:

— Мама, ты ничего не хочешь мне рассказать?

— У Мавры научилась?

— Просто ты последнее время какая-то сама не своя. Поздно приходишь…

— Ты тоже не рано приходишь, — отбила я выпад.

— Нет, если тебе не хочется, можешь, конечно, не рассказывать, — словно бы спохватилась она.

— Да пока мало что могу рассказать. Познакомилась с одним человеком, встречаемся, но надолго ли…

— Я за тебя рада, — сказала Сашка, однако лицо ее выражало сомнение. — А про нас с Маврой он знает?

— Знает. Он все про меня знает.

— А ты про него?

— И я.

— И общие знакомые у вас есть?

Вот что ее волнует!

— Сашка, успокойся. Это не какой-нибудь проходимец, а вполне солидный и обеспеченный человек, и в отношении меня у него никаких корыстных соображений.

— М-м-м, — понимающе, протянула в ответ моя старшая дочь. — Слушай, а Мавре это можно сказать? Она ведь тоже… — Сашка осеклась.

— Волнуется, — помогла я ей. — Конечно, скажи.

Это только облегчало мою задачу.

— Мама, а ты не хочешь его познакомить с нами? — продолжала она.

— Пока нет. Вот когда пойму, куда наши отношения идут, тогда и познакомитесь. Или, наоборот, никогда не познакомитесь.

— Что, так все неясно? А мне-то казалось… У тебя последнее время такой счастливый вид! Прямо помолодела.

— Сашка, я действительно очень счастлива, но живу сегодняшним днем. Страшно мне в будущее заглядывать. В общем, мои дорогие, наберитесь терпения и не терзайте мать понапрасну.

— Да я не терзаю. Если тебе хорошо, то и нам хорошо!

— Вот и славно. И не тревожься: если соберусь замуж, вы с Маврой первые узнаете.

Сашка снова насторожилась:

— Даже так?

— Все в жизни случается. — Я пожала плечами. — Иные и в семьдесят замуж выходят, причем первый раз.

— За первый раз я спокойна, — хохотнула она. — Тебе не грозит. Только, знаешь, если действительно соберешься за него замуж, прежде чем дать окончательный ответ, познакомь нас с ним.

— Торжественно обещаю!

Однако ни о каком замужестве пока даже речи не было. Мы с Никитой просто продолжали встречаться при любой возможности. Правда, оба мы были люди занятые, и порой, чтобы выкроить время друг для друга, приходилось изрядно постараться.

Он часто уговаривал меня остаться на ночь. Я неизменно отказывалась. Неудобно было перед девчонками. Пока я ночую дома, они могли думать, будто Никита просто за мной ухаживает. Если же я начну у него оставаться, им, особенно Мавре, окончательно станет ясно, что у нас уже очень близкие отношения, а я не спешила укреплять их в подобной мысли.