В другой истории рассказывается о том, как Ринальдо де Пульези застал свою жену, мадонну Филиппу, в объятиях красивого молодого любовника, Лаццарино де Гуаццальотти.118 Сдержавшись и не убив любовников на месте, Ринальдо бросился к городским властям, чтобы обвинить жену в супружеской измене. Он был убежден, что у него достаточно доказательств, чтобы женщину осудили на смерть. Но когда суд собрался, мадонна Филиппа разыграла хитроумный трюк. Она заставила мужа признать, что она всегда удовлетворяет его сексуальные желания, а потом задала судьям прямой вопрос. «Если он всегда получает от меня столько, сколько ему нужно и сколько он готов получить, – спросила она, – то что же мне делать с излишком? Выбросить его собакам? Разве не лучше предложить его достойному человеку, который любит меня больше, чем себя, чем позволить ему испортиться или пропасть даром?» Собравшиеся разразились смехом, и суд был вынужден признать, что женщина права. Ее освободили к вящему раздражению смущенного мужа.119 Вопрос о том, что делать с «излишком», занимал умы многих флорентийских женщин.

Проституция

Проституция была неотъемлемой частью городской жизни. Сколь бы ни был целомудрен Микеланджело в период работы над «Давидом», вряд ли ему никогда не приходило в голову удовлетворить свои сексуальные желания с проститутками, которых он в огромном количестве видел на улицах Флоренции. Проститутки играли важную роль в жизни многих известных литераторов и художников того времени. Беккаделли был настоящим «наркоманом» борделей. Его «Гермафродит» наполнен восхвалением его любимых шлюх. Щедрым покровителем проституток был и Челлини. Практика оплаты сексуальных услуг была настолько распространена, что он без стеснения рассказывал о своих похождениях в «Автобиографии». В «Декамероне» Боккаччо по меньшей мере в двух историях рассказывается о проститутках, а в одной манипулирование сексом ради получения денег подразумевается.120

Как и в отношении к супружескому сексу, в отношении к проституции существовали двойные стандарты. Официально Церковь, конечно же, запрещала проституцию. В Италии эпохи Ренессанса начали признавать, что секс за деньги – это оскорбление общественной морали. В 1266 и 1314 гг. проституток изгнали из Венеции, а в 1327 г. – из Модены.121 Но, несмотря на это, чаще всего проституцию рассматривали как неизбежное зло. Святой Августин и святой Фома Аквинский признавали, что поскольку чаша мужского желания всегда будет переполнена, то проституция необходима, чтобы остановить распространение разврата или содомии в сексуально подавляемом обществе. Законодатели были склонны согласиться. И Франческо Филельфо (1398–1481) даже предусмотрел большой публичный бордель на своем плане идеального города («Сфорцинда»).

Во Флоренции довольно быстро пришли к принятию проституции, а затем и к регулированию рынка сексуальных услуг. Первоначально терпимость была невысокой. К 1384 г. приоры признали наличие проституток, но обязали их носить определенную одежду (колокольчики, обувь на высоких каблуках и перчатки), что выделяло их в определенную группу и показывало, что они являются источником «заразы» похоти.122 Хотя наказания проституток были не редкостью, к 1400 г. проституция прочно вошла в социальную жизнь города.123 Проституткам все еще было запрещено заниматься своим занятием в определенных районах города, но теперь уже речь шла не о заклеймении и запрете, но о контроле. 30 апреля 1403 г. в городе была учреждена «Онеста» – общественный совет, который занимался исключительно контролем и разбором дел проституток.124 Изначально Онеста располагалась в церкви Сан-Кристофано, на углу улицы Кальцаиоли и площади Дуомо. Со временем ее перенесли чуть южнее, и этот переулок близ Орсанмикеле носит навание Виколо дель Онеста. В совет входило восемь членов. Они организовали по меньшей мере три публичных дома (в 1403 и 1415 гг.) и руководили «регистрацией» проституток. Спустя 30 лет в городе имелось 76 зарегистрированных шлюх (по большей части иностранок).125 Проститутки платили налоги, что помогало Флоренции сокращать растущие расходы. Кроме того, проститутки выполняли весьма ценную обязанность. Когда женщины обращались в суд с просьбой аннулировать брак по причине неисполнения мужем супружеского долга, проститутка могла свидетельствовать об импотенции несчастного мужа.

К 1566 г. проституция настолько распространилась, что большой публичный дом на Старом рынке был сочтен хорошей инвестицией.126 Его приобрели три весьма уважаемых гражданина города: Кьяриссимо де Медичи, Алессандо делла Тоса и Альбиера Строцци. За год до этого в Венеции был даже опубликован полный список имен и адресов лучших проституток (II Catalogo di tutte le principale e piii honor ate cortigiane di Venezia).

Масштабы секс-индустрии во Флоренции во времена Микеланджело общественным советом откровенно занижались. Количество проституток, работавших в городе к 1501 г., значительно превышало «официальные» показатели. Нет сомнений в том, что в городе существовало огромное множество нелицензированных частных борделей, свидетельством чему может служить живопись того времени. Во дворце Скифанойя в Ферраре можно видеть фреску Франческо делла Косса «Апрель». На ней изображены полуобнаженные проститутки, которые вполне публично бегут на Палио под взглядами молодого человека и ребенка [ил. 12]. Наказания за «неофициальную» проституцию налагались мгновенно.127 Сохранились документы, подтверждающие тот факт, что некоторые мужчины открыто продавали своих жен и дочерей в публичные дома. Но, как показывает страсть Беккаделли к проститутке Урсе, эти женщины порой становились не просто сексуальными партнершами, но и подругами и источником вдохновения.

Гомосексуальность

Неистовый характер гетеросексуальных отношений во Флоренции времен Микеланджело не должен затмевать широкое распространение гомосексуальных связей в тот период. Неудивительно, что впоследствии возникали сомнения в сексуальной ориентации самого Микеланджело.128

Гомосексуальность, как и добрачные и внебрачные связи, считалась мерзким грехом, о котором говорили с изумлением и ужасом. Гомосексуальные связи наряду с мастурбацией и зоофилией часто подвергались осуждению как со стороны мирян (Поджо Браччолини сравнивал такие отношения с гетеросексуальным блудом), так и со стороны церковников.129 Запальчивый Бернардино Сиенский (1380–1444) особо сурово обрушивался на греховодников. В 1424 г. он произнес несколько проповедей во время поста в церкви Санто-Кроче. В них он перечислял грехи Флоренции. При этом не менее трех из девяти проповедей были посвящены исключительно содомии. Начал Бернардино довольно мягко – он проследил истоки флорентийской гомосексуальности и назвал причины – сокращение населения в середине XIV в.130 Но когда настал черед заключительной проповеди, Бернардино буквально брызгал слюной от ненависти. Он осудил и грех содомии, и тех, кто пытался освободить из тюрьмы осужденных содомитов. Он кричал: «На костер! Они все содомиты! И вы совершите смертный грех, если попытаетесь помочь им!».131 Ораторский пыл оказался настолько мощным, что прихожане, выбежав из церкви, начали сооружать гигантский костер, чтобы поджарить местных гомосексуалистов.