Входит Беллини, бодро машет мне рукой, подходит и, наклонившись, театральным шепотом, который разбудил бы даже тень отца Гамлета, сообщает:

— Мне кажется, я вижу Кристи Тарлингтон.

— Это Линда Евангелиста, — самодовольно говорю я.

— Да, ты права. Интересно, кто заплатил ей десять тысяч долларов на этот раз, чтобы сегодня утром она согласилась вылезти из постели? — спрашивает Беллини.

Линда отбрасывает «Вог» и решительно идет к двери. Очевидно, ни за какие деньги она не согласится сидеть с нами в одном помещении. Я полагаю, мы обидели ее сильнее, чем можно было бы предположить, потому что через окно нам видно, как она направляется прямо в магазин сыров.

— Линда, не делайте этого! — восклицаю я, приоткрывая окно. — Вы по-прежнему такая красивая! Курите! Пейте! Только не ешьте сыр, пожалуйста! Обещайте, что вы не будете есть сыр!

Беллини подбегает ко мне. Я уверена — чтобы оттащить меня от окна! Но вместо этого моя подруга тоже высовывается на улицу.

— Линда, вернитесь! Неужели у вас и вправду целлюлит? Неужели у таких худеньких, как вы, бывает целлюлит?

И мы дружно корчимся от смеха.

— У нее не может быть целлюлита, — говорю я. — Наверное, она пришла сюда полистать журналы.

— Вовсе не обязательно, — возражает Беллини. — В конце концов, все женщины — сестры.

— И нас роднит целлюлит?

— Это ненадолго.

Моя очередь — следующая. Служительница проводит меня в соседнюю комнату. Я настаиваю, чтобы Беллини пошла со мной и оставалась рядом до конца. Совсем как тринадцатилетняя девочка на первом свидании, я не собираюсь проходить через это в одиночестве. Женщина протягивает мне белое трико и велит переодеться. Сама Заклинательница целлюлита будет здесь с минуты на минуту.

Когда она уходит, я рассматриваю трико. Оно такое же вызывающее, как и трусики «танга» в салоне загара. Я не носила трико с тех пор, как изображала танцующее деревце на Празднике весны во втором классе. В тот день я упала, запутавшись в собственных ветвях, и решила оставить многообещающую балетную карьеру навсегда. Со времен моего детства форма трико (и форма моего тела) претерпела значительные изменения.

— И как мне это надеть? — спрашиваю я, натягивая трико до колен — выше не получается. — И что это вообще такое?

— Специальный костюм, который оказывает давление на тело, — отвечает Беллини, заглядывая в инструкцию, оставленную служительницей. — Он способствует очищению клеток и стимулирует лимфодренажную систему.

— Остановив кровообращение?

— Как бы то ни было. Кроме того, эта штука опробована в НАСА.

Я морщусь и снова принимаюсь затягиваться. Конечно, в этом трико я буду выглядеть стройнее, потому что из моего тела выйдет весь воздух. Кое-как затолкав внутрь бедра и ляжки, я начинаю извиваться, чтобы просунуть руки в узкие рукава. Наконец я одета. Упакованная, как сосиска, я забираюсь на покрытый кожей стол и разглядываю всякие зловещие устройства, развешанные вокруг. Мне очень хочется удрать отсюда со всех ног, но я не могу двигаться. Возможно, в этом и заключается истинное предназначение трико.

— Что это такое? — спрашиваю я, указывая на некое жутковатое приспособление, снабженное всасывающими трубками. — Похоже на старый пылесос.

— Ничего подобного, — отрывисто отвечает ломкий голос.

Я оборачиваюсь и вижу одетую в черное фигуру. В этой женщине едва ли есть метр шестьдесят росту, но она как будто заполняет всю комнату благодаря огромной, вьющейся рыжей шевелюре и развевающейся черной накидке. Понятно, что прибыла Заклинательница целлюлита.

Она щелкает несколькими переключателями и, когда машина начинает гудеть, угрожающе приближается ко мне с толстым вибрирующим шлангом в руках.

— Э… а не могли бы вы сначала объяснить мне, что собираетесь делать? — спрашиваю я, высокообразованный потребитель услуг. Впрочем, если бы я действительно была высокообразованным потребителем, то едва ли находилась сейчас здесь.

— Ш-ш. Прекратите рассуждать и просто верьте, — говорит она.

— Мы верим, — отвечает Беллини, пытаясь поддержать меня. — Да и как мы можем не верить, ведь вы же Заклинательница целлюлита?

Она взирает на Беллини в явном раздражении.

— Заклинательница? Еще никто не называл меня так в лицо. У меня есть рекомендации. Серьезные рекомендации от медиков.

— Кто вы по профессии? — спрашивает Беллини, слегка обеспокоенная тем, во что она меня вовлекла.

— Ветеринар.

Нет, у меня все же есть самоуважение. Ведь эти слова не значат, что она считает меня свиньей?

— В этом нет ничего странного, — говорит она, приближая насадку шланга к моему бедру. — Эта процедура называется эндермологией, она зародилась как интенсивный массаж для больных лошадей. А потом мои многоуважаемые коллеги увидели изумительный побочный эффект. Ни у одной из лошадей нет целлюлита.

Я напрягаю мозги, пытаясь вспомнить, видела ли я лошадь с целлюлитом, и хватаюсь за край стола, чтобы машина меня не втянула, хотя, в общем, я итак втянута в это по уши.

Заклинательница водит по мне шлангом, будто я — старый диван, и объясняет, что вот эти вращающиеся валики стимулируют образование коллагена в организме и разглаживают кожу. А главное, мы избавляемся от огрубевшей соединительной ткани, хотя я вроде как к ней привыкла. Разве это не единственное, что не дает мне рассыпаться?

— Я чувствую, как ваша кожа избавляется от проблем, — нараспев провозглашает Заклинательница. Я внезапно представляю себе, как она осеняет крестом мои дряблые бедра. А почему бы и нет? Целлюлит — это точно дело рук дьявола. — Вы чувствуете, как подкожный жир и токсины покидают ваше тело? — внушая, спрашивает она.

Если честно, я чувствую, как рушится «общественный договор» XXI века. Я, привлекательная образованная женщина, юрист по образованию, с хорошим чувством юмора, лежу здесь и питаю слабую надежду получить стройные бедра усилиями Заклинательницы с пылесосом. Да, цивилизация, в том смысле, как мы ее понимаем, явно катится под уклон — или же превосходит наши самые смелые мечты.

Заклинательница выключает наконец свой жужжащий аппарат и похлопывает меня по заднице.

— Хорошее начало, — уверенно говорит она. — Еще четырнадцать сеансов, дважды в неделю, и я уверена, что вы заметите определенное улучшение.

Дважды в неделю, и еще четырнадцать раз? Да Джордж Буш и то дал обязательство придерживаться консервативных взглядов на меньший срок.

— У меня нет столько времени. Я лечу на Карибы, — объясняю я.

Глаза у нее загораются.

— Нет ничего необычного в том, что клиенты берут меня с собой в поездку, — с готовностью говорит она.

Я размышляю над этим: персональный заклинатель, готовый в любое время суток избавить меня от подкожного жира, не говоря уже об облегчении моего кошелька.