их снимают парни, на таких всегда есть спрос. Но ими не восхищаются, потому что они, как кривые кольца из ржавой проволоки. Они не желанны, а просто доступны. И ты – не такая, – шепотом отвечает Ян, изучая мое лицо. – Почему так?

– Может потому, что я никогда не мечтала о принце на белом коне, за которого бы вышла замуж и нарожала ему кучу детей? – Мы улыбаемся друг другу. – Все беды ведь от этого. Разве нет? Девочка читает сказки. Девочка верит в сказки. Девочка встречает простого парня, которого считает «тем самым», надевает белое платье и слепо верит, что будет счастлива с ним много-много лет. Но проходит время, чувства притупляются, его физиономия начинает бесить, секс с ним – сплошное мучение, дети постоянно на ней, всем нужно внимание, а у него работа, друзья, опять работа, любовница, спортзал и цветы по праздникам. И вот он уже не тот идеальный принц, о котором она грезила, будучи юной девушкой. Как она могла так профукать свою жизнь? Молодость? Счастье? Почему она не выбрала себя, когда жизнь только-только открывала для нее двери? Сколько всего она могла достичь, узнать, изучить, если бы выбрала себя? Во мне нет ничего необычного, Ян. Я просто сделала свой выбор чуть раньше, чем большинство других женщин.

Ян осторожно ложится на бок, подложив руку под голову.

– Причина в твоей маме?

Я переворачиваюсь на спину и прижимаю к груди простыню. Восторга эта тема не вызывает, особенно, когда я лежу голая в постели с мужчиной.

– Я просто решила сломать систему, которая всё равно никогда бы не заработала. Моя прабабушка выходила замуж четыре раза и все четыре мужа бросали её ради других женщин. С бабушкой, у которой я жила, случилось то же самое. Правда, муж у нее был один, но и тот ушел, встретив женщину намного моложе. А моя мама… Она просто залетела в шестнадцать лет и парень сбежал, испугавшись ответственности. Короче говоря, счастлив не был никто, так что, зачем мне даже пытаться пробовать?

– И ты решила зарубить всё на корню. Выбрала себя.

– Да.

– Тогда, откуда в тебе столько желания быть самодостаточной и независимой? А самое главное – самостоятельно заработать на эту независимость? Неудачи в личной жизни твоей прабабушки и бабушки здесь не при чем. Всё дело в маме, не так ли?

Поворачиваю к нему голову. Хочу попросить его больше не затрагивать мое чертово прошлое, ведь для меня оно слишком личное и болезненное. Будь у меня возможность избавиться от него, стереть, как видеокассету, удалить, как файл из компьютера – я бы с радостью это сделала! И даже глазом не моргнула. Но вот я смотрю в серые с теплым блеском глаза, и мой язык немеет. Между мной и Яном как будто зарождается какое-то особое доверие и мне не хочется уничтожать его своим молчанием.

– Зачем говорить об этом, когда есть – сейчас? – шепотом спрашиваю я, стараясь улыбнуться. – Разве здесь нет ничего интересного? Мы, например. Эта комната, этот воздух, наши ощущения?

– Об этом мне уже всё известно, – шепчет Ян, глядя в мои глаза. Его губы похищают мой взгляд. Я снова ловлю себя на мысли, что до сих пор не знаю, какие они на вкус. Ни я, ни Ян ни разу не предприняли попытку поцеловать друг друга. Даже в самых сокрушительных порывах страсти. – Сколько тебе было, когда мама бросила тебя ради мужчин, которые забивали её шкафы шубами, а шкатулки – бриллиантами?

Едва заметно пожимаю плечами, коснувшись взглядом угольных пушистых ресниц. Когда они намокают, превращаются в огромные звездочки и придают суровому лицу Яна юношеское очарование.

– Я слишком часто оставалась с кем-то, у кого-то и где-то. Но на постоянку к бабушке переехала, когда мне было восемь.

– А до этого?

– У мамы было много подруг. Иногда я жила у них или они сами приходили присмотреть за мной. Приезжали няньки на час. Бывало, что я не видела её неделями, а когда она возвращалась, с упоением рассказывала мне о том, как побывала в сказочном замке, где жил прекрасный принц. Показывала мне подарки и всегда обещала, что, когда я вырасту, она обязательно возьмет меня с собой.

– Так вот откуда эта нелюбовь к сказкам и принцам, – тихо усмехается Ян.

– Сказки я любила читать и слушать. И верила в них. Но однажды всё изменилось. – Ложусь на бок лицом к Яну. Мои волосы касаются его руки. – Был конец декабря и мама собиралась на очередной «бал», – со смешком рассказываю я. – Она была очень красивой. Я мечтала быть такой же. И платье у нее было просто… Даже сейчас у меня мурашки от того, как потрясающе они дополняли друг друга. Она прихорашивалась, а я всё смотрела на нее с открытым ртом. Мне очень не хотелось, чтобы она уходила. Стоило ей выйти за дверь, как у меня сразу дыра внутри появлялась. И тогда я в миллионный раз просила её остаться, но она не могла, поскольку это ведь «бал»! Там принцы, танцы, любовь, как в сказках. Это уже потом я узнала, что «бал» в её понимании – светская тусовка, где собираются успешные люди, среди которых – влиятельные и богатые мужчины. В тот вечер должна была прийти очередная нянька, которой она заплатила. Но та опаздывала, а мама спешила. Она уехала, сказав, что у этой девушки есть ключ от двери и она с минуты на минуту приедет. Но… Но в тот вечер никто так и не приехал. Ни ночью, ни днем, ни вечером. Даже мама.

– Сколько ты находилась одна?

– Три дня. – Мне стыдно посмотреть в его глаза. Я лишь наблюдаю за тем, как мышцы мускулистого плеча напрягаются, будто Ян медленно сжимает кулак. – Я привыкла, что со мной всегда кто-то есть. Со мной играли, кормили, смотрели мультики и вообще говорили. И вдруг – никого. Поначалу было очень страшно, ведь любой посторонний звук означал присутствие какого-то чудовища, которое непременно хочет меня съесть. Наверняка, оно уже съело мою маму, няню, поэтому никто и не пришел ко мне. А потом, – продолжаю я, подняв глаза, – у меня как будто атрофировалось чувство страха. Мне казалось, что я одна не один, не два, не три дня, а целую вечность и это уже никогда не изменится. Я без конца смотрела одни и те же мультики, ела сладости, пила молоко. Мне кажется, я даже не спала. А потом вдруг в дверь позвонили. И вдруг все мои страхи моментально вырвались наружу. Я не могла замолчать и орала так, будто меня пытали. А