Мура тоже перешла на зловещий шепот:

— Интересно, а как я иначе определю, что вы — это вы? Вы вот, между прочим, сначала совсем к другой подошли…

— Сами виноваты, — недовольно пробурчал сомнительный Киркин двойник, — по вашему описанию вас бы и мама родная не узнала! Красивая, привлекательная…

Мура возмутилась:

— Вы хотите сказать, что я не привлекательная?

— Нет, нет, вы очень привлекательная, — пошел на попятный лже-Кирка, — просто ваше описание не очень конкретное, я бы сказал, расплывчатое…

Вот так-то лучше, подумала Мура, приглядываясь к своему визави. Ну хоть убей, не находила она в нем ничего общего с Киркой. Неужели же черные очки могут так преобразить человека? Может, попросить его их снять? Гм, гм, вряд ли ему это понравится. Лучше как-нибудь притупить его бдительность и… Мура так и не придумала, как именно заглянуть в глаза Лоскутову, и решила положиться на импровизацию. А незнакомец спросил:

— Хотите что-нибудь выпить? Надо же, какой предупредительный!

— Мне сок, — разрешила Мура, — апельсиновый.

— Отлично, — улыбнулся незнакомец одними губами, потому что Мура была на сто процентов уверена: его глаза, скрытые за очками, не улыбались. — А я, пожалуй, выпью минеральной воды.

С этими словами он поднялся из-за стола и направился к стойке. Да, вставая из-за стола, он слегка задел рукой газету, и Муре это не понравилось, ибо под газетой был спрятан диктофон, который она предусмотрительно включила, тот самый, что она называла своей записной книжкой. Мура решила, что будет благоразумнее положить его в сумку, и постаралась сделать это незаметно. Благо, Лоскутов как раз околачивался у стойки, повернувшись к Муре спиной.

Наконец он вернулся, держа в одной руке стакан с апельсиновым соком, в другой — с минералкой.

— Ну вот, — опять улыбнулся он одними губами, — теперь можно приступить к беседе.

— Пожалуй, — согласилась Мура и отхлебнула глоток сока, вкус которого показался ей немного странным. «Наверное, разбавленный», — успела подумать она, прежде чем лицо Киркиного двойника ни с того ни с сего начало расплываться перед ее глазами, а звуки — отдаляться.

Последнее, что она услышала, будто сквозь сон, были следующие слова:

— Ничего страшного, это всего лишь обморок… Моя жена в положении, а у женщин такое бывает. Ничего, ничего, сейчас выведу ее на свежий воздух…

«Интересно, чья это жена в положении?» — мелькнуло в Мурином мозгу, после чего она окончательно отключилась.

Утро начиналось традиционно: Рогов докладывал подполковнику Кобылину о поисках убийцы манекенщицы и делал это с тяжелым сердцем, поскольку Котьку Кучерова, числящегося в списке подозреваемых под первым номером, следовало вычеркнуть. Подполковника такой поворот событий не устраивал.

— Экспертиза, экспертиза! — бушевал он. — Ну и что? Хорошо, на куртке Кучерова его же кровь, но это еще не доказывает, что он не мог убить Столетову. Сначала убил, а потом напился и подрался. Чем тебя такой сценарий не устраивает?

— Почему не устраивает? — привычно оправдывался Рогов. Сценарий его как раз устраивал, только, похоже, постановка вопроса была другая. — Дело в том, что у Кучерова образовалось алиби, практически железобетонное.

Подполковник нахмурился и с недоверием переспросил:

— Так уж и железобетонное?

Рогову не хотелось разочаровывать начальство, но другого выхода не было.

— Я вчера побывал в том гаражном кооперативе, в котором Кучеров регулярно отирается. Был он там в пятницу, с пяти до одиннадцати вечера, три свидетеля это подтверждают, в том числе и тот, с которым он подрался. Кстати, насколько я понял, драки у них — привычный ритуал и случаются с регулярностью получки.

— Какая получка? Ты же сам говорил, что он не работает!

— Официально нигде не числится, а в действительности перебивается разными шабашками. Там, в этом кооперативе, у его приятеля Григория Брынзы есть гараж. Сам Брынза автослесарь и подхалтуривает ремонтом машин, а Кучеров у него вроде как на подхвате. Ну что-то типа: подай, прими, пошел вон!

— А дрался он с кем, с Брынзой?

— Нет, дрался с другим, с соседом Брынзы по гаражу. — Рогов посмотрел в свой поминальник:

— Зовут его Аркадий Фисенко, жлоб — еще здоровее Кучерова. Неудивительно, что у Котьки физиономия как свиная отбивная. Причина драки, кстати, смешная — поспорили из-за пропавшего разводного ключа, а он потом нашелся, лежал в углу под ветошью.

— Да, веселые ребята, ничего не скажешь, — задумчиво протянул подполковник и спросил с надеждой в голосе:

— А может. Кучеров все-таки куда-то отлучался? Неужели же он проторчал там шесть часов?

— По крайней мере, свидетели так говорят, — бубнил свое Рогов.

— Тоже мне нашел свидетелей — артель пьяных забулдыг! — взорвался подполковник.

— Других нет, — уныло отозвался Рогов.

— А ты найди других! — Подполковник окончательно разъярился. — Не забывай, что это твоя обязанность. Если будешь сидеть и ждать, пока свидетели придут к тебе сами, как раз к пенсии выяснишь, кто убил манекенщицу. Усек?

— Усек, — понурился Рогов. — Только мне кажется, нужно искать в другом месте. Куда, например, девалось колье?

— Да что ты привязался к этому колье? Ты хотя бы уверен, что оно не из стекляшек? Рогов отрицательно покачал головой.

— Вот и работай над тем, что уже есть. Найди новых свидетелей, прижми этого Кучерова, ведь он же сам сначала признался в убийстве! Действуй, а не сомневайся! — Подполковник Кобылин подвинул к себе папку с бумагами, показывая, что аудиенция окончена. Напоследок он все же поинтересовался судьбой своей нахальной протеже:

— Как там Шура? Смотри, не обижай мне девушку, — и по-отечески погрозил пальцем.

— Как же, обидишь такую, — буркнул себе под нос Рогов и ретировался.

* * *

Та особа, о которой подполковник Кобылин проявлял подозрительно трогательную заботу, болтала по телефону увлеченно и самозабвенно, как это умеют делать только женщины. Они могут сидеть часами, прижимая трубку к уху и повторяя с блаженным выражением лица:

«А ты ей?», «А она тебе?», «Да что ты говоришь?» По крайней мере, жена Рогова Ирка любила проводить свободное время именно таким образом до тех пор, пока в их мирную жизнь не вмешалась Алена Вереск с ее проклятущими романами. А уж когда она вчиталась в эту дребедень, то даже по телефону трепаться перестала. Обмолвится парой дежурных фраз и снова хватается за книжку.

Завидев Рогова, Шура Тиунова скоренько закруглила свой треп, пообещав кому-то перезвонить вечером, и, сложив руки на столе на манер примерной ученицы, уставилась на сыщика: мол, я вся внимание, слушаю и повинуюсь. Явно замышляла очередной подвох! Рогов молча уселся за свой стол и мрачно уставился в бумаги.