— Может быть вам еще интересно, что господин Мустафа по легенде состоял в подчинении у вашего отца, и также обладает не лучшей для общества Елисаветграда репутацией, даже учитывая его статус.

«Какой статус?» — обернулся я с молчаливым вопросом во взгляде.

— Ваш денщик, — ответил за сирийца Максимилиан Иванович, а Мустафа лишь развел руками и кивнул подтверждающе.

— Ясно, благодарю, — поправил я галстук и одернув пиджак, наблюдая за собой в отражении. На меня смотрел бледный худой подросток, с красными от румянца щеками. Выбивался из образа взгляд — слишком, наверное, взрослый. Но убирать и добавлять волоокости не стоит — трудное детство, недавние потрясения — и так сойдет.

Весьма положительный момент в том, что я оказался в окружении общества, абсолютно незнакомым с прежним Олегом. И мне совершенно не нужно подстраиваться под его старую модель поведения. Можно жить так, как привык — с поправкой на возраст и отношение окружающих, конечно.

Ровно через полчаса после утренней встречи с Анной Николаевной я стоял у двери ее рабочего кабинета. Как сюда попасть, подсказал и даже проводил Мустафа — в его личном терминале был план поместья с предметным указателем. У меня вот личного терминала до сих пор не было — еще один вопрос, который надо срочно решить.

Постояв немного, собираясь с мыслями, я стукнул два раза в дверь, по привычке уже отметив что материал — натуральное дерево.

Тишина.

Хм. Наверняка если сейчас зайду без спроса, буду отчитан как маленький и выставлен в коридор ожидать. Подождав секунд пятнадцать, постучался еще раз, и только после этого услышал «войдите».

Анна Николаевна расположилась за рабочим столом, внимательно глядя в немалых размеров монитор. Судя по внимательному взгляду и эмоциям, дела там серьезные. На мое появление княгиня не отреагировала, продолжая изучать что-то на экране.

Не привлекая внимания и не занимая предназначенные для гостей места, я встал недалеко от двери, заложив руки за спину.

Стоял и спокойно думал о том, что определение «как мальчика» для меня уже не работает как раньше. Если для того, старого меня подобное ожидание с показательным безразличием могло показаться оскорбительным, то здесь и сейчас я — простой гимназист на ковре у княгини. Могу и постоять, и подождать без потери достоинства. Небольшой, но плюсик.

За долгим ожиданием потянулись секунды, складываясь в минуты. Неудобства никакого ожидание мне не доставляло — сведений, которые надо обдумать, информации, которую надо усвоить, очень много. Так много, что иногда хочется воскликнуть: «Астанавитесь!» и взять так необходимую мне паузу.

Княгиня, кстати, на меня внимания не обращала абсолютно. Краем глаза то и дело на нее поглядывая, я видел — действительно занята. Явно именно она занимается прямым управлением делами рода — судя по напряженной ауре. Она, как показалось, даже забыла про меня, пока пару раз погружалась в чтение или писала ответы или приказы — и тогда комнату заполнял тихий шелест клавиш под ее тонкими пальцами.

Вокруг происходило столько странного и неожиданного, что обострившуюся эмпатию, позволяющую определять чувства других, я принял спокойно и без удивления. Очень удобно — чувствовать искренние эмоции и настрой собеседника. Интересно, остальные одаренные и одержимые также обладают подобной способностью, или это определенный эксклюзив?

Обязательно надо будет поинтересоваться у «мастера-наставника и навигатора» Максимилиана Ивановича. Сделать это только необходимо осторожно и невзначай — вдруг действительно эксклюзив, тогда лишняя огласка способности ни к чему.

Минут через двадцать ожидание наконец было прервано. Дверь кабинета распахнулась без стука и в кабинет зашла княжна Анастасия. При взгляде на девушку я подумал о том, что увидь ее впервые в нормальном состоянии — мысли о том, что она принадлежит к обслуге, ни в жизнь бы не возникла.

— Мама? звала? — негромко произнесла вошедшая, в слове «мама» делая ударение на французский манер, на последний слог.

На меня она, кстати, внимания обратила не больше чем на предмет мебели. Хотя точно заметила — но единственный брошенный взгляд даже не коснулся толком, пройдя вскользь.

Зато я, пользуясь тем что на меня не смотрят, беззастенчиво разглядывал девушку.

Осанка, выражение лица — даже с показательной маской вины, манеры, взгляд — в движениях черноволосой девушки читалась порода. Причем не показательная «элитарность», которая прет у тех, на кого неожиданно свалились большие деньги. У вошедшей властные манеры казались естественными, ей не надо было обучатся вести себя как аристократ, она была им с рождения — как и ее предки на протяжение десятка поколений.

Вот только заметен ее врожденный аристократический флер был только сейчас, а не при первой встрече в моей ванной, когда темноволосая сударыня скорчилась на коврике, забывшись в тяжелом сне опьянения. Этиловый спирт не просто уравнял юную небожительницу с обычными людьми, он низвел ее до уровня бессознательного организма. Да, будь девушка не настолько пьяна, подобной — кажущейся сейчас глупой ошибки, я бы не допустил.

Юная княжна по-прежнему держалась настороженно, при этом всеми силами стараясь сохранить непринужденный вид. Она не знает обстоятельств, которые привели к вызову для нее лекаря — понял я. Того, что она была обнаружена матерью в чужой кровати в, так скажем, небрежном виде, ей никто не рассказал. Одаренная лекарка, так похожая на княгиню, думаю не сочла нужным, остальные — прислуга, вероятно просто не рискнули.

Заметив пристальное внимание, девушка второй раз скользнула глазами в мою сторону. Причем опять посмотрела не на меня, а на занимаемое мною место.

По ауре легкого презрения, отсутствию интереса и легкой настороженности я предположил, что возможно юная черноволосая красавица приняла меня за пострадавшего в процессе ее гулянки, и пришедшего требовать моральной компенсации безымянного гимназиста.

Анастасия, внимательно глядя на мать, выждала паузу и как ни в чем не бывало двинулась через кабинет в сторону кресла. Анна свет Николаевна в этот момент наконец отвлеклась от монитора и наградила дочь таким взглядом, что юная княжна словно пощечину получила. Девушка дернулась даже, вытягиваясь по струнке и отходя на несколько шагов — мысль занять гостевое кресло она оставила моментально.

Княгиня, откинувшись на спинку стула, посмотрела на дочь бесконечно усталым взглядом.

О, я хорошо знаю подобное состояние — когда у тебя невероятно много проблем, ты их переводишь в задачи, решая одну за другой, и думаешь, что все плохо… а потом бац, и узнаешь — оказывается только что была белая полоса, а настоящие проблемы еще только начинаются. Но при этом, вместо того чтобы спасать положение, ты вынужден заниматься всякой ерундой, которая возникает на ровном месте, по чужой глупости. Причем если не обращать внимания, то именно эта мелочь способна вырасти в очередной, огромный снежный ком.

Голая дочь в кровати незваного гостя конечно не ерунда, но настроение и эмоции княгини я четко считал — для Анны Николаевны это сейчас было далеко не первостепенной проблемой. Не первостепенной, но несомненно важной.