Из телефона раздался растерянный голос Джоэла:

— Хлоя?

— Ох… Привет.

Черт. Это происходит не со мной!

— Рад слышать, что вы не… трахаете… этот пирожок в брюках, — натянуто рассмеявшись, сказал Джоэл.

— Кто это? — прорычал Беннетт.

Я прижала руку ему ко рту и одарила самым мрачным взглядом, на который была способна.

— Извините, я сейчас не могу говорить.

— Да, простите, что дергаю вас в воскресенье, но я все время о вас думал. И я не хочу, чтобы у кого-нибудь были неприятности, но сразу после того, как вы уехали, я проверил почту и обнаружил там подтверждение о доставке цветов.

— В самом деле? — спросила я с поддельным интересом, не отрывая взгляда от Беннетта.

— Да, и похоже, за них подписался Беннетт Райан.

На ее лице сменилось несколько выражений: смущение, раздражение, а затем… любопытство? Я смутно различал мужской голос в трубке, и пещерный человек внутри меня поднял голову. Кто, черт подери, ей звонит?

Внезапно она сузила глаза, и тихий внутренний голосок предупредил меня, что пора бить тревогу.

— Хорошо, большое спасибо, что сказали мне. Да. Да. Конечно. Ладно. Да, я позвоню вам, когда решу. Спасибо, что позвонили, Джоэл.

Джоэл? Проклятый Сигноли.

Завершив звонок, мисс Миллс медленно положила телефон обратно в сумку. Глядя под ноги, она покачала головой и негромко усмехнулась, после чего изогнула губы в зловещей улыбке.

— Вы ничего не хотите мне рассказать, мистер Райан? — сладким голоском спросила она, и почему-то я занервничал еще больше.

Я порылся в памяти, но в голове было пусто. О чем она говорила?

— У меня только что состоялся очень странный разговор. Похоже, Джоэл проверил этим утром свою почту и нашел подтверждение о доставке цветов. Ни за что не угадаете, что там было сказано.

Она шагнула ко мне, и я инстинктивно попятился на шаг. Это направление беседы мне совсем не нравилось.

— Оказывается, кто-то за них подписался.

Только не это.

— На квитанции было имя «Беннетт Райан».

Ч-ч-черт! Какого хрена я подписался собственным именем? Я попытался придумать ответ, но мозги внезапно отключились. Понятно, что мое молчание подтвердило ее худшие предположения.

— Ах ты, сукин сын! Ты за них подписался, а затем соврал мне?

Она сильно толкнула меня в грудь, и мне внезапно захотелось прикрыть яйца.

— Зачем ты это сделал?

Она прижала меня к стене, и я принялся судорожно озираться в поисках другого выхода.

— Я… что? — выпалил я.

Сердце стучало так, будто пыталось вырваться из груди.

— Серьезно! Какого черта?

Мне нужно было дать ответ, и как можно быстрее. Запустив руку в волосы, наверное, в сотый раз за последние пять минут, я решил, что, возможно, лучше будет просто во всем сознаться.

— Я не знаю, ясно? — заорал я в ответ. — Я просто… боже!

Она вытащила телефон и начала набирать смс.

— Что ты делаешь?

— Не то чтобы это тебя касалось, но я прошу Джулию уходить без меня. Я шагу отсюда не сделаю, пока ты не скажешь мне правду.

Она яростно уставилась на меня. Я почти чувствовал исходящие от нее волны праведного негодования. На секунду я подумал, что надо было бы предупредить Эмили о том, что происходит — но она видела, как я пошел за Хлоей, и, скорей всего, уже догадалась, что к чему.

— Ну?

Я поглядел ей в глаза и глубоко вздохнул. Невозможно было объяснить это, не выставив себя буйнопомешанным.

— Ну да, я за них подписался.

Она продолжала смотреть на меня, тяжело дыша и сжимая кулаки так сильно, что побелели костяшки.

— И?

— И… я выкинул их.

Стоя перед ней, я понял, что заслужил всю ее злость. Я был несправедлив. Я ничего не предлагал ей, но при этом стоял на пути у того, кто мог сделать ее счастливой.

— Просто не могу поверить, — прорычала она сквозь сжатые зубы.

Похоже, ей приходилось прилагать немалые усилия, чтобы не броситься на меня и не начать метелить кулаками.

— Объясни, зачем ты это сделал.

Как раз на это я ответить не мог.

— Потому что… — пробормотал я, почесав затылок и ненавидя себя за то, что впутался в эту ситуацию. — Потому что я не хочу, чтобы ты встречалась с Джоэлом.

— Из всех тупых, шовинистических… кем, черт побери, ты себя считаешь? То, что мы занимались сексом, не значит, что ты можешь принимать за меня решения. Мы не пара, мы не встречаемся. Господи, да мы даже не нравимся друг другу! — прокричала она.

— Думаешь, я этого не знаю? Ну да, это было бессмысленно? Но когда я увидел эти цветы… да какая разница, это были долбанные розы!

Она выглядела так, словно собиралась вызвать санитаров.

— Ты что, сидишь на наркотиках? Какое отношение к делу имеет то, что это были розы?

— Ты ненавидишь розы!

Когда я сказал это, краска гнева схлынула с ее лица, а темные глаза стали непроницаемыми. А я продолжал нести чушь:

— Я просто увидел их и отреагировал. Сделал это, не подумав. Просто при мысли о том, что он прикоснется к тебе…

Я сжал кулаки и замолчал, пытаясь взять себя в руки. С каждой секундой я все больше злился: на себя, за то, что проявил слабость и позволил эмоциям снова взять над собой вверх, и на нее, за ту необъяснимую власть, которую она надо мной имела.

— Ладно, — сказала Миллс, переводя дыхание, чтобы успокоиться. — Пускай я не одобряю то, что ты сделал, но понимаю… до определенной степени.

Пораженный, я быстро взглянул на нее.

— Будет враньем, если я скажу, что не испытываю такую же ревность.

Я ушам своим не поверил. Неужели она сейчас призналась, что чувствует то же самое?

— Но это не отменяет того факта, что ты мне солгал. Солгал прямо в лицо. Конечно, я знала, что ты иногда можешь быть заносчивым ублюдком, но всегда верила в твою честность.

Я передернулся. Она была права.

— Мне очень жаль.

Мое извинение повисло в воздухе. Непонятно было даже, кого больше удивили эти слова — ее или меня.

— Докажи это.

Она взглянула на меня так спокойно: ни следа эмоций на лице. Что она имела в виду? А затем до меня дошло. Доказать. Разговором тут не поможешь — слова вечно оборачивались для нас неприятностями. Но был и другой способ. И если она дала мне единственный шанс исправить содеянное, я его не упущу.