– А вы, наоборот, были менее помятым.

Внезапное преображение экономки, очевидно, добавило головной боли бедняге. Он поморщился, не в силах справиться с задачей.

– Давайте лучше вас лечить, – предложила Настя. – Вот, я купила в аптеке таблетки от похмелья и пластырь.

– Так их нужно приклеивать? – тупо посмотрел на медсестру Атаманов. – На лоб?! Опаньки! А я-то всегда думал, почему они не помогают! Оказывается…

– Знаете, вы лучше помолчите, – перебила Настя. – Все равно в вашем плачевном состоянии ничего умного вы не скажете.

Она вылила на кусок ваты бутылочку йода и с мстительным блеском в глазах подступила к жертве. Приятно было чувствовать в своей власти человека, доставившего ей столько хлопот за последние сутки.

«Если начнет выть, – решила Настя, – разочаруюсь!» Она улыбнулась. Атаманов, пусть и художник, все же оставался тем сварщиком, который позавчера ей так понравился.

Андрей скосил глаза, пытаясь увидеть оперируемую скулу.

– М-да, – сказал он. – Щедро. Тут йода хватило бы на пять жертв теракта. Полей-ка еще на лоб. Тогда я смело смогу претендовать на роль Отелло.

Когда Андрей окончательно пришел в себя, Настя объяснила живописцу секрет ее молниеносного омоложения. Мысль, что девушка обманом попыталась затесаться в экономки, не привела Атаманова в восторг.

– Вообще-то я думал о зрелой даме, – сморщился он.

«Геронтофил!» – возмутилась Настя. Ну надо же, скорчил такую рожу, словно мысль о сосуществовании на двухстах квадратных метрах с симпатичной блондинкой вызывает у него зубную боль!

– Ну разве я не прав! – воскликнул Атаманов. – Если б я думал о девице для развлечений, я поехал бы в город. А дома предпочел бы незаметную тетеньку, которая бы готовила и наводила порядок. И не отвлекала меня от работы.

– Во-первых, я не девица для развлечений. Во-вторых, я умею быть незаметной. В-третьих, я прекрасно готовлю, и вы уже в этом убедились. В-четвертых, за то, что я выгребла из вашей берлоги три тонны мусора, вы уже должны мне половину месячной зарплаты. В-пятых, я потратилась в аптеке! И вообще! Почему вы меня выгоняете?! Я, как дура, мчалась вчера в город, чтобы забрать вас из «Лагуны»! Они хотели вызвать милицию! Я тащила вас на себе, укладывала, снимала туфли. Туфли у вас, кстати, немодные! Немодные!

Настя представила, как художник отправляет ее обратно. И она вернется в унылую квартиру, будет целыми днями ходить по собеседованиям и терпеть оценивающие взгляды. Будет дышать смрадным, фиолетово-сизым воздухом мегаполиса, считать рубли у фруктовых лотков в супермаркете, ощущать свою бесполезность и беспомощность…

– Тише, тише, – испугался Атаманов. – Не надо так кричать. Все твои затраты я компенсирую. Но в качестве экономки ты меня не устраиваешь.

Художник хмуро окинул взглядом девицу. Нет, никак нельзя… Сочиняя объявление в газету, он представлял себе невзрачную матрону в растянутой кофте пятьдесят шестого размера. И что получил? Медовую блондинку с щечками цвета розовых бутонов. Эмбрионального возраста. С бюстом размера 70В (проклятие, ведь это его любимый размер!).

Наверное, Атаманов был единственным мужчиной на свете, способным горестно оплакивать подобную замену. И все же он прав. Он готовится к персональной выставке и еще столько всего обязан сделать! А тут – блондинка с фарфоровым личиком и черными глазищами…

Гнать ее отсюда немедленно.

– Нет, Анастасия. Ты мне не подходишь, – мрачно повторил Атаманов.

Настя сорвалась с места – собирать вещи. Художник поймал ее на лету.

– Но сначала успокойся! Ну пойми же ты меня!

– Знаете, я бы тоже предпочла иметь другого босса, – обиженно сказала Настя. – И работа экономки – отнюдь не предел моих мечтаний. Но мне нужны деньги. Так что не только вам, но и мне пришлось бы мириться с вашим присутствием! Если бы я осталась. Но я уезжаю!

– Я не хотел тебя обидеть.

Почему у него такие синие глаза!

Негодяй!

Анастасия вновь рванула к выходу, но внезапно замерла, вспомнив о чем-то.

– Хотя бы покажите мне мастерскую, – попросила она, изменив тон с гневного на жалобный. – Я мечтала увидеть ваши картины. В дополнение к тем, что висят в «Фонтенуа».

– Ты была в «Фонтенуа»?

– Ну да. И думаю, ваши картины – единственное оправдание существования этой галереи.

– Неужели? – усмехнулся краешком рта Атаманов. Конечно же он был польщен.

– Да! Какие у вас насыщенные цвета, краски! И хотя вы намеренно не акцентируете внимание на технике, ваше мастерство бесспорно. Какие лессировки, сфукато! Но главное, естественно, оригинальность мышления. Вы, наверное, видите вещи совсем не так, как обыкновенные люди. Меня потрясла «Лестница». Я словно ощутила энергию, с которой вы рисовали эту картину. Она такая динамичная, яркая, аллегоричная. И даже агрессивная. Мне представился человек, карабкающийся вверх, расталкивающий всех локтями, оставляющий позади искалеченные тела. Но там, куда он стремится, – одна пустота. Да, точно! Лучше бы вы назвали эту картину «Агрессия»!

Атаманов заинтересованно смотрел на девушку. Девица, приглашенная на роль экономки, не переставала удивлять его. Она выразила словами эмоции, охватившие его во время работы над картиной.

– А я ее так и назвал, – хмыкнул художник.

– Правда?!

– Да. Но мой дилер предложила название «Лестница». Она решила, так зрителям будет легче проникнуть в замысел. Она всегда пытается приблизить искусство к народу, ведь народ отстегивает за плоды моего самовыражения солидные деньги. Пойдем!

И художник двинулся в сторону лестницы. Анастасия поняла – сейчас ей покажут мастерскую.

– Кстати, спасибо за уборку. Я и сам думал – наверное, нужно что-то предпринять. Страшно неудобно ходить по всякой дряни. И с полок все падает почему-то. Ты молодец. Ну вот. Моя мастерская…

Весь день шел снег, падая пушистыми хлопьями. Засыпало весь двор, скамейки и карусель почти скрылись под толстым белым покрывалом. Пацаны, вернувшиеся из садика под конвоем Люси, потребовали дополнительной прогулки.

– Да там уже темно! – прошипела Мария. – Тихо, Стасика разбудите, только уложила!

– Мама, мы недолго!

– Ну пожалуйста!

– Мамуля, умоляю!

– Не будь вредной!

– Ваши документы, мэм! (Это Эдик.)

– Ну хорошо, давайте я еще с ними погуляю, – смилостивилась Люся. – Но только полчаса! Мне пора домой!

– Ура! – сдавленно прокричали дети. – Люся, ты прелесть!

– Не «ты», а «вы», – поправила Маша. – Ладно, гуляйте. И Рекса с собой возьмите…