Пока мои руки не затекли окончательно, и пока я не успела вспотеть от плотного материала и взбеситься от своей беспомощности, выхожу из комнаты. И в коридорчике между нашими спальнями сталкиваюсь с Артёмом. Он тоже переоделся. На нём красное поло. Оно очень привлекает моё внимание своим ярким цветом, поэтому не обращаю внимания на то, что там у него снизу надето.

— Поможешь застегнуть? — веду плечом. Зачем-то поправляю прическу, хотя знаю, что с укладкой у меня всё в порядке.

— Без проблем, — тепло улыбается.

Я медленно разворачиваюсь спиной, захватывая свои волосы рукой. Продолжаю так стоять, пока бесшумно сзади ко мне не подходит Артём.

Он аккуратно берётся пальцами за бегунок, застрявший посередине молнии. Дёргает вверх-вниз, слегка в стороны. Затем спускает его полностью к основанию. Мои щёки обдаёт жаром от осознания того, какая картина перед Артёмом сейчас открывается. Открывается в прямом смысле этого слова. Глубоко распахнутое сзади платье. Моя практически обнаженная спина. И практически ничем не прикрытый верх ягодиц. Полоску белья я в расчёт не беру.

— Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, какая у тебя красивая спина? — внаглую ведёт пальцем вдоль позвоночника, затем очерчивает лопатки.— Так и хочется её снова поцеловать, — как реакция на его слова и прикосновения внутри меня разливается как будто что-то сладкое вперемешку со жгучей приправой. Интересное сочетание ощущений и ассоциаций. — Ты же помнишь наш с тобой первый поцелуй? Может, повторим?

Глава 18. « Либо кого-то убивают. Либо доставляют удовольствие»

Лиля.

— Может, повторим? — Артём приближается слишком близко, касаясь кончиком носа моего уха.

Слышу не только его притягательный, слегка хрипловатый голос, на который так и хочется обернуться, но и его размеренное, спокойное дыхание.

Спокойствие = уверенность. То есть ты уверен, что я снова поведусь на твой интимный шепоток и разносящие мою обонятельную систему феромоны? Фигушки.

Мысленно торможу свой мозг, делающий против моей воли робкие шажочки в сторону режима "off".

— Артёмка, — пытаюсь взять себя в руки, — залепи для начала свой рот и застегни, наконец, моё платье.

— Вредина, — после этих слов отстраняется и с лёгкостью справляется с молнией. Сразу чувствую, как платье плотно прилегает к телу. — Если надо будет расстегнуть, зови.

— Не беспокойся, я найду, кто мне сможет расстегнуть, — оборачиваюсь.

Сокович заинтересованно обводит меня глазами с ног до головы:

— Костик, что ли?

— Может, и Костик.

— Это для него ты такое милое лавандовое бельё надела?

Рассмотрел всё-таки… И цвет точно определил. Ни голубой, ни сиреневый, а именно лавандовый. Прямо "нюх, как у собаки и глаз, как у орла".

— Уж не для тебя так точно, — предпринимаю попытку улизнуть, но меня тормозят, бережно ухватив за руку.

— Гордеева, тебе очень идёт это платье. Правда, — переводит взгляд на мои губы: — И красная помада, — слегка сжимает моё запястье. — Я тут знаешь, о чём подумал…

— Сделаю вид, что мне очень интересно, о чём…

— В случае чего, следы от твоей помады будут почти не заметны на моём красном поло.

— Боюсь тебя разочаровать, но возможен только один случай: это когда на твоём поло следы от губной помады оставит какая-нибудь другая мадам. Та, которая собирается греть тебе место в своей постельке, и у которой в телефоне ты записан как "Тёмочка", — его имя специально произношу нараспев, как будто обращаюсь к маленькому мальчику, ухватив его за щёчки.

Судя по выражению лица, до Артёма доходит, кого я имею в виду.

— Не знаю, что тебе там наговорила Маша, но, сдаётся мне, что здесь будет уместна фраза: "Без меня меня женили". Так?

Молча смотрю Артёму в глаза, пытаясь понять, какой смысл он вкладывает в эти слова.

— И, что касается Маши, — отпускает мою руку. — Пожалуйста, не надумывай, того, чего нет.

— Я о вас вообще не думаю.

— Тогда ответь, а у тебя как я записан в телефоне?

— Никак. Просто цифры. Неизвестный номер.

— То есть чем-то я всё-таки заслужил твою немилость? Раз не удостоился, чтобы меня хотя бы по имени забили в контактах.

— Моя немилость подтверждается твоими поступками.

Вот только то, что ты реально совершал эти поступки, я что-то уже начинаю сомневаться…

— Ко мне ещё будут вопросы? — пытаюсь свернуть беседу, пока окончательно не амнистировала Артёма в своей голове.

— Будут. Откуда у тебя шрам на спине?

Ты ещё и шрам успел разглядеть…

— В детстве упала с дерева. Прочертила веткой по спине.

— Ясно… — кусает губы. — Ты всё ещё согласна с выражением, что шрамы украшают мужчин?

— А что, и у тебя есть?

— Есть. Смотри, — задирает поло, сверкнув своим убойным прессом.

А у меня аж руки начали чесаться, стоило вспомнить, что я всего этого касалась.

Артём пальцами, буквально на пару сантиметром, спускает ремень, за которым действительно прячется приличный такой шрам, исчезающий под джинсами. А мне, если честно, очень сложно сконцентрировать на нём своё внимание. Так как под джинсы ускользает не только шрам, но и соблазнительная косая мышца живота.

Я даже голову непроизвольно наклоняю.

— Брутально выглядит?

— Очень, — и ведь не вру.

— А история происхождения этого брутального мужского "украшения" до банальности проста. И тоже уходит своими корнями в детство. Я наткнулся на свою же металлическую палку, которой дрался с крапивой, изображая Черепашку Ниндзя. И не спрашивай, почему крапива отождествлялась тогда у меня со вселенским злом.

Артёмка, ну как ты можешь быть одновременно бесячим и таким милым…

— Судя по твоей боевой ране, крапива победила? — сдерживаю улыбку.

— Да.. Но, как говорят, без поражений не бывает побед. Так что…

Раздражение на Артёма постепенно сходит на нет.

— Поло можешь опустить. Я уже всё увидела. Что надо, и что не надо.

Смущается.

Бляха муха, Сокович, ну почему ты такой хорошенький, когда смущаешься? Вот оно мне надо, об этом думать?

— Пошли вниз, а то нас скоро полиция с собаками начнёт искать, — смотрю в сторону лестницы. В глубине которой вовсю надрываются колонки, заглушающие оживлённые разговоры. Значит, наша частная вечеринка уже началась.

— Ты