предназначенной для сетевого лова, с шестью аборигенами на юг Тазовской губы, чтобы исследовать несколько островков, где каждый год высиживают птенцов многочисленные лебеди, утки и гуси. Первая поездка была немного отложена из-за дрейфующего льда, пришедшего в бухту, но в остальном ей благоприятствовала отличная погода. Поездка оправдала ожидания, хотя мы не нашли столько яиц, сколько рассчитывали, так как приехали на эти острова на несколько дней ранее положенного.

Из Южного Таза аборигены отвезли меня на лодке на летнюю станцию Мунго Юрибей, куда мы прибыли одновременно с рыбаками с Нейве-сале, как только это позволила ледовая обстановка.

Глава ХIV

Ловля рыбы в Северной Сибири

Техника ловли осетра. – Рыболовные станции. – Доходы рыбаков. – Приход «Маргариты»

На зимней станции в Нейве-сале в последние дни все были заняты работой. Русские, приехавшие весной с обозами из Сургута, готовились к началу сезона. Теперь аборигены стали помогать рыбакам, рассредоточившись по нескольким построенным здесь станциям.

На каждой станции – максимум три-четыре рыбака, каждый из которых обслуживает свое судно и 60 лесок длиной приблизительно в 60 саженей. У каждого рыбака есть абориген, который гребет на своей легкой плоскодонной лодке, а сам он сидит сзади и управляет веслом. Лески называются самоловами и состоят из 60 очень острых и заточенных крючков без зазубрин, которые с поводком длиной в локоть привязываются к главной леске с промежутком в сажень. Вместо наживки к крючку лишь прикреплена маленькая цилиндрическая пробка на веревке из конского волоса длиной в четыре дюйма. Когда леска – чаще всего их связывают вместе по 10–20 штук – погружается в воду поперек течения, крючки принимают в воде наклонное положение. Таким образом осетр – на леску обычно ловят его, – который не слишком охотно кусает крючок с наживкой, плывя вверх или вниз по течению, намертво там застревает. Тут также ловят другую рыбу (сига), сетями и неводом.

На каждой рыболовной станции есть «засольщик» – либо русский, либо абориген, ему помогает абориген-филейщик. На станции работает приказчик, а также нередко женщина или мужчина-абориген, исполняющий обязанности повара. Жизнь тут очень скучная, а еда однообразная, состоящая в основном из рыбы и хлеба, но свежий, сырой, жареный или вареный осетр – блюда, из-за которых нам бы завидовал сам король. Свежая осетровая икра, а особенно осетрина, крайне вкусны. Помимо этого, здесь пьют горячий напиток, чай, который употребляют на станциях и вообще в Северной Сибири не самым лучшим образом: его закатывают в четырехугольные брикеты, преимущественно состоящие из перемолотого, ранее заваренного чая, земли и других составляющих, весом в пару фунтов.

Рыболовная станция

Лето на этих нескольких рыболовных станциях у речных заливов Северной Сибири приносит большой доход их хозяевам, поскольку здесь все время идет активный промысел. Сами рыбаки получают лишь незначительное вознаграждение за свою работу, не более 60 крон за все лето помимо 2 эре за каждый пуд (около 33 фунтов) выловленной ими рыбы, а также бесплатную еду и доставку на место работы. Чаем и сахаром они снабжают себя сами. Осенью в заливы рек из Северного Ледовитого океана приходят огромные массы сельди, но на станциях сезон уже закончен из-за завершившегося к тому времени промысла осетра, поэтому сельдь не становится объектом ловли. Когда река покрывается льдом, аборигены начинают ловить рыбу сетями. В последние годы подледным ловом при помощи самолова добывается в основном осетр.

В конце августа сюда из Тюмени пришло судно «Маргарита», которое привезло меня на север в прошлом году, – этого редкого вестника цивилизации приветствовали с особой радостью. Судно зашло на станции в Тазовской губе, приняло с берега пушнину, пух, перо и т. д., которые выменяли в течение зимы, разгрузило свои товары – чай, муку, табак и др., загрузило улов, приняло на борт бóльшую часть русских рыболовов и вернулось с полным трюмом ценных товаров обратно. По Оби ходят пароходы предприимчивых англичан для доставки улова с находящихся там станций на юг.

Двое-трое оставшихся русских были переведены на лодке на зимнюю станцию Нейве-сале до того, как замерз залив. Рыболовный промысел в разных северосибирских речных заливах ведется везде одним и тем же способом. Но на Енисее чаще используется не самолов, а обычная леска с червями в качестве наживки. На Оби для лова нередко также применяют вершу. Интересно, что в Енисее обитают те же самые виды рыб, что и в Оби, а также несколько дополнительных. Аналогично, в Лене живут те же виды рыб, что и в заливе Енисейский, и свои специфичные виды, не обитающие в Енисее.

Глава ХV

Особенности жизни на севере

На Харреланге. – Остров Ямбург. – Через лед на Тазовской губе с мешком муки на плечах. – Сила воображения в одиночестве полярной ночи. – К полуострову Ямал. – Сибирские народности. – Северосибирский чум. – Мужская зимняя одежда. – Жертвоприношение в тундре. – Стоимость жены. – Мораль. – Родители и дети. – Красивые девушки на оленьей охоте. – Умывание лица. – Закаленность, усердие и желание работать. – Суеверие. – Бедный юрак; я обкрадываю его богов, он защищает их перед русскими иконами. – Поучение и развлечение. – Честность. – Понимание религии. – В баню в штанах. – Девственная стыдливость. – Песни. – Походы в гости. – Образованный абориген предпочитает свободную жизнь в сибирской тундре пребыванию в Санкт-Петербурге. – Ежегодные ярмарки

Осень 1891 года я провел в нескольких милях к северу от Мунго Юрибея у Харреланга в семье аборигенов. Там было много дичи, особенно куропаток и уток, кроме того, у берегов залива водилась в изобилии сельдь, так что недостатка в приятном и полезном для здоровья времяпрепровождении на природе красивыми сентябрьскими днями не было. В то же время передо мной встал вопрос: правильно ли убивать ради удовольствия больше птиц и рыб, чем нам необходимо?

Сразу после того как Тазовская губа сковалась льдом, я поручил своему аборигену-хозяину отвезти меня на Ямбург, где, по слухам, должно было быть много песцов. Там я провел время – правда, всего лишь две недели – с еще бóльшими приключениями, чем на Находке. Моим местом жительства была землянка, которую я в первый после прибытия день вырыл в прибрежном холме. Оттуда я каждый день совершал походы по острову, по размеру и форме очень напоминавшему Находку, с моей прекрасной белой собачкой, которую мне продали аборигены. Собака мне очень пригодилась во время охоты – в некоторые дни я приносил домой до семи песцов. Мука у меня закончилась спустя неделю, но, поскольку я знал, что на летней