– Как бы мило вы ни смотрелись в черном, вам не мешает избавиться от этого сурового вида.

Кэтрин не подала вида, что ей приятны эти слова. Чувствуя на себе острый взгляд свекрови, она прошептала:

– Я только хотела сказать, что вам не стоит беспокоить Лорену из-за моей вдовьей доли. Я решила поговорить с ней сама.

Он нахмурился:

– Об этом не может быть и речи. Меня-то она выслушает.

– Она выслушает и меня, – убежденно сказала Кэтрин, хотя совсем не была в этом уверена. – Я надеюсь, она предпочитает честную игру.

– Честная игра, – усмехнулся он, – Она сыграет на вашем добром сердце и найдет предлог оставить деньга у себя.

– Я этого не допущу.

– А как вы ей помешаете?

Кэтрин раздраженно вздохнула:

– Этот спор ни к чему. Это никогда не произойдет.

– Вы правы. Потому что я не позволю ей обмануть вас.

– Берк, это моя проблема. Не ваша.

Суровое выражение его лица смягчилось. Улыбка промелькнула на его губах.

– Я рад, что вы решили называть меня по имени.

Сердце Кэтрин на мгновение замерло. Как ему всегда удается сбивать ее с толку?

– А Лорена…

– Лучше поговорим о бале, – перебил он. – Я полагаю, вы все танцы оставите для меня.

– Все до одного? – Абсурдность его предположения вызвала у нее улыбку. – Будучи вдовой, я очень сомневаюсь, что вообще буду танцевать.

– Что, будете сидеть у стены с подружками? Если потребуется, я вытащу вас оттуда.

– Тогда, вероятно, я решу проблему, оставшись в своей комнате.

– Оставайтесь, а я все равно буду танцевать с вами. – Он понизил голос до хрипловатого шепота. – Довольно привлекательная мысль. Мы вдвоем. Одни. В вашей спальне.

Он не таясь смотрел на ее губы. Подняв глаза на его потрясающее лицо, она содрогнулась от силы бурного желания, вспыхнувшего в ней, безумного порыва отдать ему всю себя. Ощутить его губы на своей груди так, как он целовал грудь той проститутки…

– О чем это вы шепчетесь? – спросила Лорена. Обтянутая черно-белым полосатым платьем, она надвигалась на них как женское воплощение Бонапарта. – Кэтрин, какая ты нехорошая. Ты не должна уводить его сиятельство от всех нас. – Тетушка говорила шутливым тоном, но ее рот искажала гневная гримаса.

Кэтрин почувствовала, как исчезает ее живость, и только старалась сохранить решимость. Сейчас или никогда.

– Я спросила его сиятельство, не составит ли он компанию Пруденс и Присцилле. Видите ли, мне надо с вами поговорить…

– Сначала я поговорил бы с вами, миссис Сноу, о деле чрезвычайной важности. – Берк взял Лорену под руку. – Могу я иметь честь поговорить с вами?

Ее лицо расплылось в жеманной улыбке.

– Конечно, милорд. Мы можем поговорить в библиотеке.

От досады Кэтрин сжала руки в кулаки. Какое высокомерное пренебрежение к ее решению, он сам будет говорить с Лореной. Ладно, завтра она все ему выскажет!

Как только Гришем вывел Лорену из комнаты, Присцилла прижала руки к сердцу и мечтательно откинулась на спинку кресла.

– О, разве это не чудесно?

– Это ужасно, – огрызнулась Пруденс. – Его сиятельство ушел, и я осталась с вами, двумя.

– Несчастная ревнивица, – ухмыльнулась Присцилла.

– Мне не к кому ревновать, мистрис Глупая Голова.

– Нет, есть, графиня Чокнутая. Ведь наверняка сейчас его сиятельство просит у мамы моей, руки!

– Мне надо задать вам, миссис Сноу, очень серьезный вопрос.

– Прошу вас, милорд, сначала устраивайтесь поудобнее. – Лорена подвела лорда к паре кожаных кресел у камина.

Следуя за ней, Берк заметил странную вещь: казалось, все стоявшие на полках книги были написаны на греческом языке или латыни. Не поэтому ли Кэтрин брала книги у викария?

– Позвольте предложить вам бренди? – спросила хозяйка.

Вино было искушением. Одурманенный алкоголем, он мог забыть, что единственная желанная женщина не хочет его. Он мог напомнить себе, что вдова лучшего друга – последняя из женщин, которую он захотел бы соблазнить.

Лорена терпеливо ждала. Несмотря на расплывшуюся фигуру, если судить по ее большим голубым глазам, гладкой коже и величественной осанке, она когда-то, вероятно, была красивой женщиной. Издалека она могла бы даже вызвать восхищение.

Кто же был тот парень? Ньютон? Ньюленд?

Нет. Ньюберри. Эзикиел Ньюберри.

Берк понимал, что ему следует рассказать Лорене, что он пригласил этого человека к ней на бал. Но в эту минуту он не был расположен к благотворительности.

Гришем сел, уперся локтями в колени и сложил ладони.

– Я бы предпочел перейти сразу к делу.

Сияя улыбкой, женщина разместила свой пышный зад в кресле напротив Берка.

– Это моя Присцилла, не так ли? Вы сочтете меня нескромной, но она будет вам прекрасной женой. Такая кроткая, образованная, утонченная. И наследница к тому же. Дедушка с отцовской стороны оставил ей весьма неплохое имение в Ланкашире.

– Я собирался говорить не о Присцилле.

– Так это, значит, Пруденс? – Лорена широко раскрыла глаза. – О, милорд, какой же вы хитрец! Я и не догадывалась, что она вас интересует. Я предполагала, что вы предпочтете другую мою дочь. Но Боже, Пруденс обещана другому. Впрочем, еще ничего не решено. Если вы дадите мне несколько дней, я, может быть, устрою все, как вы хотите…

– Я также не собирался просить руки Пруденс. Меня интересует Кэтрин.

– Кэтрин?

Берку доставляло удовольствие видеть растерянность на лице Лорены. Пусть женщина поверит, что вопреки ее усилиям сосватать его он намерен сделать предложение Кэтрин. Пусть пока думает, что он остановил свой выбор на ней.

Это было недалеко от истины. Если бы он захотел жениться, то предпочел бы умную зрелую женщину. Это открытие поразило Берка. Он привык к женщинам, которые обсуждают фривольные темы с такой же непринужденностью, как и моды и сплетни. Женщинам, которые тратят часы на переодевания и развлечения. Женщинам, которых он мог очаровать привычными комплиментами и тайными поцелуями.

Но он никогда не встречал упрямого синего чулка, который носит очки и ценит книги выше общения с ним.

Среди людей с сомнительной репутацией ходили легенды о его любовных похождениях. Его конюшня милых подружек состояла из замужних женщин и вдов, жаждавших поскакать в его постели. Амбициозные мамаши смотрели сквозь пальцы на его дурные наклонности и интересовались только его положением и состоянием. Он пал так низко, что спал с матерью, вместо того чтобы ухаживать за ее дочерью.