Раздался оглушительный треск.

Стаи ворон с криком поднялись над темным лесом, забурлила вода – это кинулись врассыпную щуки и сомы, зажглись огни в домиках детского садика, заплакали дети, и дежурные роботы принялись их одевать, чтобы вывести из зоны бедствия.

– Осторожнее, коллега! – крикнул попугай. – Они арестуют тебя прежде, чем ты добудешь сокровища!

– Нет, ты только посмотри! – Сильвер вытаскивал из сундука кое-как пересыпанные опилками и переложенные соломой кубки, тарелки, серебряные кастрюли, позолоченные самовары, чайные и столовые ложки, ножи для фруктов, для мяса, для рыбы и для зубров...

Все внимание были приковано к пирату, так что Алиса быстро осмотрела добро, выставленное на берегу, и подобрала с травы шкатулку черного дерева.

Она попыталась открыть ее, но ключика у нее не было, а так замок не открывался.

– Грузик, – попросила Алиса, – протяни мне одну ручку и открой замок.

Грузик метнул в сторону Алисы стальное щупальце и его кончиком осторожно потрогал замок. Замок заскрипел тонким голоском, щелкнул, и крышка шкатулки открылась.

Внутри были солома и тряпочки.

Алиса поставила открытую шкатулку на траву, присела возле нее на корточки и вытащила твердую штучку, завернутую в тряпку.

И эта штучка оказалась самым обыкновенным драгоценным камнем, может быть, алмазом, а может, изумрудом, но главное – камень легонько светился, отражая лунный свет.

Алиса расстелила на траве тряпку и положила на нее камень, затем достала из шкатулки жемчужное ожерелье, сразу десяток золотых колец и маленькую корону, которая называется диадемой. Диадема была усыпана бриллиантами.

Теперь, пока не опомнились, надо было решить, что взять с собой в древние Сиракузы, чтобы расплатиться за Платона.

Только не надо думать, что Алиса не понимала, как плохо себя ведет. Конечно же все эти драгоценности надо срочно сдать в музей. Их ценность не в деньгах, которые они стоили, а в искусстве, вложенном в них мастерами.

Но Алиса решила: пускай она будет виновата. Потом разберемся. Но будет куда хуже, если великого древнего ученого продадут в рабство и он погибнет, так и не написав своих знаменитых книг.

Диадему Алиса брать не стала. И понятно почему: она слишком уж необычная, ее сразу угадают – не было таких диадем в Древнем мире!

Надо взять что-нибудь попроще.

Наверное, вот эту связку золотых перстней. Хорошо бы еще узнать, сколько они стоят, но, пожалуй, об этом легче узнать там, в древности.

Алиса спрятала кольца в кармашек шортов и аккуратно сложила драгоценности обратно в шкатулку.

И вовремя.

Над озером уже кружили флаеры милиции. Из детского сада в милицию позвонили и сказали, что какие-то преступники вытаскивают клад из озера Глубокое. А ведь в детском саду самый маленький малыш и тот знал, что именно в этом озере утоплен клад Наполеона.

Так что Алиса побежала в лес, а Сильвер стал объясняться с властями.

Алиса рассчитывала на то, что ее сразу не хватятся. К тому же милиция всегда подозревает в первую очередь пиратов, а уж в последнюю – маленьких девочек.

Алиса помнила путь по лесу к дороге. Главное было – не налететь на сучок и не споткнуться о торчащий корень.

К счастью, до дороги было недалеко, а уж по дороге Алиса припустила во всю прыть. А когда увидела вдалеке огни какого-то грузовичка на воздушной подушке, замахала руками.

Грузовичок остановился. На его кузове была нарисована корова.

Пожилой мужчина выглянул из кабины и спросил:

– Что делает в лесу одинокая девочка голого вида? Неужели твоих родителей сожрали волки?

– Шутки в сторону! – ответила Алиса. – Я выполняла задание по зоологии и наблюдала, как енот роет нору. Но не заметила, что наступила ночь.

– Увлеченная, значит? – спросил молочник. Потому что грузовичок оказался молоковозом. – Хочешь ученой стать?

– Не очень, – схитрила Алиса. – Я бы предпочла стать шофером, как вы.

– Тогда садись, – сказал водитель, и они скоро домчались до города. В пути водитель рассказал Алисе, что сам он хотел петь в Большом театре, да интриганы и завистники его обошли и не допустили. И сейчас он возит молоко, вот уже сорок лет возит, но пением все равно занимается. В будущем году готов снова поступать в певцы. Только некому доверить любимый молоковоз. И если бы его новая знакомая девочка согласилась учиться на водителя, все его проблемы были бы решены.

Алиса согласилась, соскочила с машины у стоянки флаеров и через пять минут прилетела к Институту времени. Даже замерзнуть не успела.

В институте Алиса не пожалела десяти минут, забежала в костюмерную и вышла оттуда в греческих сандалиях, шелковой тунике до самой земли с перевязанным лентой черным париком – длинные волосы парика падали на спину, и от этого Алиса казалась старше своих лет.

Потом она кинулась к машине времени и уже вскочила на платформу, как раздался голос:

– А я сообщу, чем ты занимаешься по ночам!

Алиса оглянулась.

В круглом белом зале никого не было.

– Я бы на твоем месте шел домой!

И тут Алиса узнала голос компьютера.

Нет, эта машина слишком много на себя берет!

Но Алиса не стала спорить с компьютером. Он кого угодно переспорит. Она набрала код Сиракуз – хорошо еще, что не нужно просить компьютер вычислять, куда ей лететь – все уже было вычислено при прошлом перелете.

Вокруг заклубилось время, искрами пролетели годы, молниями – столетия. И вот она снова в пещере возле Сиракуз, где укрыта промежуточная машина времени.

Подобрав тунику, Алиса бросилась бежать к древнему городу.

Она очень боялась, что Платона уже продали.

В Москве была зимняя полночь, а здесь разгар жаркого дня. Жужжали оводы, мирно паслись овцы. Пастушонок, увидев Алису, не узнал ее из-за парика и туники, замахал палкой и закричал вслед что-то обидное. Это был плохо воспитанный мальчик.

Ворота города были открыты.

Алиса перешла на шаг. Она запыхалась и вспотела. Спасение Платона оказалось очень сложным делом.

Вот и рынок.

Первым делом Алиса добежала до книжной лавки Иова. Тот сидел на каменной скамье, отодвинув в сторону свитки, и жрал пирог. Перед ним стояла рыжая обезьяна и держала в лапах еще кусок пирога. Пирог был жирный, масло капало на землю, рыжие коты сидели под пирогом, разинув рты, чтобы ухватить эти капли на лету.

– Что с Платоном? – спросила Алиса, подбежав к торговцу.

– Беда, – ответил тот, не прекращая есть, – продают, живьем продают. Солнце нашей философии закатилось!