Группа разделилась и разошлась. Илья в страшном сне предвидеть не мог, что из ушедшей половины группы увидит только сапёра.

Илья со своими прошёл немного на запад, потом повернул на север. Долго не могли перебраться через оживлённое шоссе. То в одну сторону машины идут, то в другую. Только часа через два в небе появились наши штурмовики, и сразу всё движение прекратилось. Только тогда, по одному, перебежали на другую сторону. А потом между деревнями, укрываясь в низинах, кустарниках. Илья побаивался за переводчика, всё же не тренирован. Но он выдержал все испытания. Жаль только, не пригодились его знания. Уже когда к своим перебрались, переводчик сказал:

– У вас самая опасная служба! Я полагал – у сапёров, танкистов, но увидел воочию. Уважаю!

И руку пожал. Илья в разведотдел штаба пакет сдал, доставшийся большим трудом и риском. И ответ получил, что вторая половина группы пока не вышла. Илья не обеспокоился, времени мало прошло, могли быть непредвиденные задержки, чай – не на поезде едут по расписанию. Прошли сутки, вторые. Его вызывают в разведотдел. В коридоре он встретил сапёра, который с ними в группе был.

– А где остальные? – удивился Илья.

– Полегли все. Мы недалеко ушли от того места, где группа разделилась. Надо было участок поля пройти, от одной рощи до другой. Там всего метров триста открытого пространства. Уже до середины добрались, как бронемашина появилась. Как из-под земли, внезапно. Нас же четверо было, не могли мы её все не заметить. И сразу огонь из пулемёта. А нам деваться некуда. Первым убило Дашкевича, все залегли. А немец, гад, строчит не переставая. Я за Дашкевичем шёл, и он меня своим телом прикрыл. Отстреливаться бесполезно, что автомат против брони? Поубивало хлопцев, а я неподвижно лежал. Бронемашина близко подъехала, из неё два немца вышли. А я лимонку из кармана вытащил и бросил. Обоих наповал. Я вторую гранату схватил и, пока дверца открытая была, внутрь броневика забросил. После взрыва пожар приключился, а я побёг. И есть у меня мыслишка, похоже – нас ждали.

– Вполне вероятно. А капонира не видел?

– Не до того было, чтобы искать. На стрельбу немцы сбежаться могли, надо было ноги уносить. А ещё…

Сапёр помолчал минуту, продолжил:

– После двух взрывов своих же гранат я оглушён был, слишком близко взрывы. В голове звон, даже кровь носом пошла. Одна мысль была – уйти быстрее. Второй-то раз могло не повезти.

– Покажи на карте.

– Я уже командованию показывал и написал подробно.

– Это ребята из моего взвода. Знать хочу, где погибли и где тела искать. Мне же похоронки писать.

Илья свою карту развернул. Сапёр всмотрелся, ткнул пальцем:

– Вот здесь.

– Запомнил я. Всё же повезло тебе. Троих разведчиков, что не один раз к немчуре в тыл ходили, убило.

– Подозреваете в чём-то? – нахмурился сапёр.

– Нет, на войне всякое случается.

Илья рассказу сапёра поверил. Немцы наверняка устроили засаду и не одну. Группу Ильи печальная участь миновала, но это счастливый случай. Не подвела интуиция. А шли бы вместе, там бы и остались все. Тем не менее, когда наши через полмесяца в наступление пошли, побывал в указанном сапёром месте. Броневика в указанном месте не оказалось, но жители ближайшей деревни сказали, что была стрельба и взрывы. И сгоревший бронеавтомобиль был, немцы его тягачом на следующий день утащили. И трупы своих военнослужащих забрали. А троих убитых русских поляки схоронили вон под той вербой. Поляк рукой показал, по просьбе Ильи к братской могиле проводил. Никаких обозначений не было. Да и не могло быть, пока немцы тут были. Всё же хлопотами Ильи солдаты из полевой автомастерской соорудили пирамидку с пятиконечной звездой. Илья сам написал фамилии погибших бойцов. Всем взводом установили памятник, дали троекратный залп, помянули погибших.

Потеря сразу трёх бойцов из взвода – чувствительный удар по боеспособности и по личной репутации Ильи. До сих пор он считался везунчиком. Взвод пополнение получил. По мере продвижения наших войск к Германии настроение в Красной Армии и в тылу менялось. Уже поговаривали о неминуемой победе, мечтали о том, какая счастливая жизнь без войны настанет. И пополнение в разведку охотнее шло. Играло роль даже то, что в разведке награды получали чаще, чем в пехоте. Ещё война идёт, тяжёлая, поскольку немец ещё силён, а уже думки о жизни после победы есть. Вернётся солдат домой, родня или соседи спросят, как воевал? Одно дело, когда боец ответит солидно:

– В разведке!

И рукавом медали на гимнастёрке протрёт, чтобы сияли. А другое – шофёром в автобате. В армии все специальности нужны и востребованы. Не будет шоферов, кто доставит к передовой боеприпасы, оружие, провизию? К тому же те же шофера управляют легендарными БМ-13 «Катюша», непосредственно участвуют в боевых действиях. Но всё равно почёт и уважение не такое, как к разведчикам. Вокруг них ореол доблести и славы идёт ещё с пластунов Первой мировой. В тягостный сорок первый желающих служить в разведке единицы были, а наград и вовсе не давали.

Пополнение получили из призванных с бывших оккупированных территорий – Украины, Белоруссии. Парни только из учебного полка, но смотрятся молодцевато. Правда, их ещё натаскивать надо на специфику. За каждым опытным разведчиком Илья по новичку закрепил. В свободное время занятия проводили по маскировке, рукопашному бою, стрельбе, изучали обозначения званий и родов войск вермахта, ориентацию по топографическим картам. Премудростей много, но пока боец не сходит в первый рейд, многое не усваивается. Глядя на новичков со стороны, Илья ощущал себя едва ли не дедом, а ведь разница в возрасте была невелика, пять-семь лет, а иные новобранцы вообще сверстниками были. На опытных разведчиков, у кого медали и ордена на груди, новички смотрели с уважением, даже с восторгом, просили награды посмотреть.

Илья уже лейтенантом стал, повысили в звании за доставленный пакет. На войне, во второй её половине, люди продвигались по служебной лестнице быстро, если способности были. Повышали в званиях и должностях не по знакомству, а за инициативу, за выполнение боевых задач малой кровью, за уничтожение вражеской техники. Образование, знакомства роли не играли, но коммунистов продвигали быстрее. И Илье пришлось вступить. Как же – командир взвода, орденоносец, а не коммунист? Партийность его не привлекала, слишком много идеологизированной трескотни, промывания мозгов. Сталин наше всё, советское – значит лучшее. Тогда почему равного «Студебекеру» грузовика сами сделать не смогли? И так во всём, от тушёнки до сапог и ботинок. Поневоле он сравнивал оснащённость нынешней Российской и Красной Армии и удивлялся. Как смогли победить сильного врага?

Вечером военнослужащих собрали для политинформации и показа кинохроники. Для этого приехала дивизионная кинопередвижка на полуторке. Вместо экрана повесили простыню между деревьями. Солдаты уселись на землю, затрещал бензогенератор, на экране появились кадры «Совкиножурнала». Показывали марш пленных немцев по Москве 17 июля 1944 года. Поскольку Сталин поручил акцию НКВД, ей дали название «Большой вальс». После проведения наступательной операции «Багратион» потери немцев убитыми, ранеными и пленными превосходили по масштабу Сталинградские. Из 47 генералов вермахта в полосе наступления РККА 21 попал в плен, а всего 57 тысяч пленных. Органы НКВД для прохода по Москве отобрали тех, кто мог пройти достаточное расстояние.