— Когда я только обрёл дар, мне предоставили такой же выбор. Но если вам будет легче, мы можем назвать это взаимным сотрудничеством для сохранения магии в нашем мире.

И снова в голове начали на автомате выстраиваться стратегии. Если я чудом справлюсь с князем, который куда более опытный маг, чем я, то из резиденции мне уже не выйти. Ни мне, ни Зубастику, ни Ивану Фёдоровичу. Мы адепты, а в охране императора настоящие мастера. А победить того, кто выше по рангу не поможет никой объём источника. Они задавят умением грамотно и быстро использовать магию.

Подчиняться я не хотел. Да, чёртова гордость… Если соглашусь, то не смогу уснуть, зная, что сам виноват за происходящее в мире. Но и снова умирать не хочу. Значит, нужно самому создать третий вариант.

— Мы можем поговорить наедине? — попросил я, кивая на советника и оружейника.

— Да. Так будет даже лучше. Юрий Константинович, вы можете быть свободны. Решение по винтовкам я вам сообщу завтра утром.

Советник императора покорно кивнул князю. Поднялся и вышел из кабинета. Затем Ярослав Григорьевич провёл рукой над головой оружейника. Всего один взмах, и он закрыл глаза, а тело обмякло.

— С ним всё будет в порядке? — поинтересовался я.

— Да. Чуть позже я заменю некоторые воспоминания Дамира Игоревича. Когда он очнётся, то будет думать, что перенервничал и потерял сознание.

Я кивнул и присел напротив князя. Ивана Фёдоровича и Зубастика не было смысла выгонять. Куратор ничего под клятвой рода не расскажет, а питомец и вовсе не умеет говорить.

— Ярослав Григорьевич, мы с вами совершенно не знаем друг друга, — начал я. — Но, как вы сами уже заметили, мы находимся в одном положении. Ни меня, ни вас, не устраивает выбор. Однако вы решили сохранить жизнь. И я не намерен умирать. Но и не хочу бездействовать.

— Алексей Дмитриевич, бороться со сложившейся системой равно смерти, — повторил он очевидное.

— Если бороться напрямую.

Взгляд Голицына стал заинтересованным.

— Слушаю.

Я кратко рассказал свою идею. Она была до боли проста: сейчас видящие напрямую служат империи, причём на службу фиг попадёшь. По понятным причинам. Я же предложил создать совершенно стороннюю организацию, её можно даже зарегистрировать за рубежом, чтобы отвести подозрения. Сложность будет заключаться в том, чтобы скрыть нашу причастность, но это вполне реализуемо. Так, лет за десять, новая организация сможет составить конкуренцию имперским магам в борьбе с регатами. И именно они положат начало сокращению популяции.

— Всё это звучит заманчиво, — ответил князь, отводя взглял к окну. — Но больше всего меня впечатляет, что вы это придумали за каких-то пять минут. Страшно представить, какие интриги вы сможете сплести, если дать вам месяц-другой на размышление. Но вы забыли о главном… О самой магии.

— Магия не исчезнет полностью. Мы сможем вычислить, какое количество регатов необходимо для поддержания её уровня в мире. Это сложно, но возможно.

— Алексей Дмитриевич, нельзя досконально контролировать популяцию невидимых монстров.

— Можно, — ответил я и кивнул на Зубастика.

— Это невозможно. Всех вы не приручите…

— Всех и не надо. Нужны лишь мальки. Яйца, выращенные в особом магическом концентрате. Это была экспериментальная разработка. Нет смысла объяснять, что её легко воссоздать, имея готовый образец.

— Уже принималась подобная попытка. Магические лаборатории и строились под землёй, чтобы скрыть их от императора, и от нас. Как знаете, ничего не вышло, — холодно рассуждал Ярослав Григорьевич.

Внезапно Иван Фёдорович издал стон, не открывая рта. Голицын взмахнул рукой, снимая своё заклятье. Куратор выдохнул и вскочил со стула. Но не чтобы нападать на князя, а чтобы размяться. Он потянулся, заставляя кости спины хрустеть, а затем начал говорить:

— У меня возникла идея, уважаемые князья. Если ваша тайная организация и будет базироваться в тех же подземельях, никто не додумается туда соваться.

— Почему? — хмыкнул Голицын.

— Потому что все входы запечатаны. Все знают, что там находиться смертельно опасно. И только у княжеских или имперских родов хватит ресурсов, чтобы их очистить.

— А под клятвой и сами адепты будут молчать, — продолжил я.

— Тогда выходит, тайный орден? — уточнил князь.

— Да. Но тайным он будет первые лет сто. Может, меньше. Когда мы увидим результаты, будет смысл постепенно раскрываться. Тогда вашим детям или внукам уже не нужно будет выбирать между подчинением или смертью.

— Не ожидал, что мне снова придётся над этим задуматься. У меня самого было множество идей, как прекратить творящееся безумие. Но ни одной чёткой схемы не вышло.

— Это ещё не всё. Нам понадобятся союзники. Чтобы член нашего ордена был в каждой семье аристократов, где рождаются видящие. Либо, мы сами подарим им силу взамен за верность, — твёрдо закончил я.

— Хорошо… Чёрт, не думал, что соглашусь, — ухмыльнулся Голицын. — Сперва думал, что мне придётся вас убить, а потом придумывать правдоподобную легенду для ваших родственников. Но вы взяли и разрушили мои планы, просто показав путь к тому, к чему я сам всегда стремился.

Я улыбнулся и протянул руку князю. Подобные договоры никогда не скрепляются простыми словами. Мы пожали руки. Обладателям княжеских печатей не требовалось проливать кровь, но результат был такой же.

— Я, Воронцов Алексей Дмитриевич, клянусь чтить и соблюдать законы великого ордена. Клянусь ставить интересы ордена выше своих собственных, — чётко проговорил я.

Голицын повторил мои слова. И наши родовые перстни засияли. Так, два совершенно незнакомых человека объединились ради общей цели.

Мы проговорили ещё три часа. Голицын обещал начать реконструкцию подземелий под Москвой, а я — под Смоленском. Мы начнём искать союзников и делиться даром. Затем начнём производство всего, что было когда-то засекречено. Восстановим ту самую лабораторию, что показал мне Марс. В общем, планы были космические, но без полётов в космос.

Также мы обсудили примерный свод правил нового ордена, но так и не придумали ему подходящего названия. Князь обозначил рода, к которым не стоит приближаться. К концу разговора у меня кипела голова от количества информации. А Иван Фёдорович молча слушал с ошарашенными глазами. Кажется, он запутался ещё в первые полчаса.

— Я свяжусь с вами, как подземелья будут готовы, — сказал мне напоследок князь.

— Благодарю. Позвольте последнюю просьбу, Ярослав Григорьевич, — попросил я.

— Слушаю.

— Оставьте Шолоховых мне.

— Мне стоит говорить, что война между княжескими родами недопустима?

—