Его лицо застыло.

– Я сосредоточен на том, чтобы сохранить независимость своей страны. Это не имеет никакого отношения к моему отцу.

– Неужели? – София покачала головой. – Я предложила бы тебе еще раз хорошенько подумать об этом. Потому что я вижу, как с каждым днем ты становишься все больше похожим на него. Тобой движет лишь одно желание – достичь поставленной цели. И ты готов отбросить все, что мешает тебе в этом.

Ник помрачнел:

– А что ты скажешь по поводу своего собственного эгоизма? Сейчас, когда наша страна переживает самый большой кризис в своей истории, ты должна была бы поддержать меня. А что делаешь ты? Устраиваешь мне скандал из-за того, что я уделяю тебе мало внимания.

София сжала руки в кулаки:

– А что будет, когда произойдет следующий кризис? И еще один за ним? Наша жизнь никогда не будет простой. Ты сам это сказал. Ты просил меня поддерживать тебя. И я делаю это. Я играю роль будущей королевы из последних сил. Но без твоей помощи я не смогу с этим справиться. И я не выйду замуж за человека, который не хочет полностью разделить со мной свою жизнь.

– Но сейчас мы находимся в необычной ситуации. Все остальное будет намного проще.

– Но не с тобой. Ты будешь отгораживаться от меня, когда тебе это будет удобно. И использовать меня как игрушку, когда тебе это заблагорассудится.

Ник посмотрел на нее подернутыми пеленой усталости глазами:

– Ты ведешь себя неразумно. Поспи, и мы поговорим утром.

София закусила губу, с трудом сдерживая слезы:

– Я достаточно долго жила в одиночестве, Ник. Мечтая о любви, которой не получала. И я не хочу, чтобы с тобой было все так же. Я не хочу, чтобы наш ребенок жил в семье, в которой его мать несчастлива. Ты не можешь наладить нормальные отношения даже со мной, не говоря уже о ребенке.

Ник сжал губы. Слеза покатилась по щеке Софии. Он выругался и протянул руку, чтобы смахнуть слезу. В его глазах отразились смятение и настороженность.

– София…

– Да, это так, – прервала она его. – Я люблю тебя, Ник. Я поняла это, когда мы еще были на Евангелине. И ты знал об этом. Ты ловко использовал это, чтобы получить то, чего хочешь, и я сама сыграла тебе на руку.

Ник отвел глаза в сторону. Сердце Софии сжалось при этом молчаливом признании. Он действительно все знал. И почему-то это только ухудшало дело.

– Прими какое-нибудь решение, Ник, – тихо сказала она. – Определись, есть ли у тебя сердце и можешь ли ты отдать его мне. Или отпусти меня. Выбор за тобой.

Ник посмотрел на нее страдальческим взглядом, и София едва не дрогнула.

– Я знаю, что тебе пришлось нелегко в жизни. Но и мне тоже. Однако я перестала использовать это как предлог, чтобы бояться своих чувств.

Она повернулась и направилась в спальню. Она была рада положить конец своим страданиям. Если он отвергнет ее сейчас, по крайней мере, все кончится. И она не обречет себя на жизнь, полную боли. И неужели можно испытывать еще большие мучения?

Еще как можно, подсказало ей сердце. Это было только началом.

Ник проигнорировал бутылку виски, к которой он стал в последнее время слишком часто прикладываться, и вместо этого вышел на свежий воздух. В глубине сада была скамейка, куда они со Стеллой часто приходили, спасаясь от гнева отца. Ник сел на нее, вытянул ноги и откинул голову на спинку. Но не испытал обычного умиротворения. Он не мог отрицать, что каждое сказанное Софией слово было правдой. Он знал, что она любит его. И использовал это в своих целях. Он держал ее на расстоянии, потому что только так привык жить. Это было не то, чем он мог гордиться, но он смирился с этой своей скверной чертой характера и простил себя.

Но сегодня, когда он увидел, как она несчастна, хотя всего несколько недель назад сияла от счастья, он почувствовал, что у него разрывается сердце. Он хотел, чтобы она была счастлива после всего, что ей пришлось пережить. Он обещал ей, что всегда будет рядом, и вдруг политический кризис все разрушил.

Но это было неправдой. Он понял это, как только эта мысль пришла ему в голову. Поведение Идаса, конечно, заставило его пересмотреть многое. Правильно ли он поступал, сможет ли он быть лидером, способен ли он править государством? Но он принял решение отдалиться от Софии еще до этого. Когда она подобралась слишком близко к нему. Когда его собственные чувства к ней стали слишком сильными.

Потому что он боялся разрушить свои защитные барьеры, боялся, что не сможет жить без них. Он отгораживался за ними слишком долго.

Это было иронией судьбы. Он боялся. Он позволил своему страху управлять им, в то время как София отважно брала все препятствия, которые он возводил на ее пути. Женщина, которую, как он понял к собственному ужасу, он давно уже любит.

Он жаждал успокоения, которое она давала ему. Знал, что она может залечить все его душевные раны. Как она делала это снова и снова в последние несколько недель. Но сначала он должен решить проблему с Идасом. А потом он займется своими отношениями с Софией.

Вопрос был лишь в том, сможет ли он полностью отдать ей всего себя? Или разрушит ее жизнь, заставив ее остаться с ним?

– Первая машина подъедет через тридцать минут, сир.

Ник, стоявший на ступенях парадного входа во дворец, обернулся, чтобы кивнуть Абраму. – Держи меня в курсе.

Поклонившись, Абрам исчез внутри.

Ник снова повернулся лицом к залитой солнцем гавани. Он надеялся, что сегодня международное сообщество объединит усилия для того, чтобы отразить очень реальную угрозу потери независимости Акафинии.

Идас, как и ожидалось, предпочел не участвовать в переговорах, так что мир будет судить его в его отсутствие.

Ник потер рукой пульсирующий от боли висок. Он почти не спал предыдущие две недели, лично обзванивая лидеров двадцати пяти мировых держав, убеждая их выкроить время и приехать на саммит. И у него это получилось. Любимое место для отдыха богатых и знаменитых, Акафиния была слишком яркой жемчужиной Средиземноморья, чтобы можно было проигнорировать грозящую ей нестабильность. И ему оставалось только убедить влиятельных гостей оказать ей поддержку.

– Они скоро будут здесь?

Ник обернулся и увидел отца, выходившего из открытых дверей, опираясь на трость.

Он кивнул.

– Это поразительно, чего ты добился, Никандрос, – сказал его отец. – Я не верил, что это произойдет.

То, что раньше породило бы в нем чувство горечи – неверие отца в его силы, – на этот раз никак не задело его. Он слишком многое пережил за прошедшее время. И знал, что поступает правильно. Он стал уверенным в себе лидером страны. И лишь надеялся, что это загладит ошибку, которую он совершил в отношении Идаса.

Отец внимательно смотрел на него.