Ага, под сморщенной рукой мумии лежит полностью вжатый в землю отблескивающий даже в темном свете дождливого неба ограненный под многогранный шар огромный бриллиант размером с половину моего кулака.

— А-а-а… — громко закричал я от боли ослепившего мои глаза яркого света, когда достал факел истинного света.

В нем бриллиант вспыхнул как настоящее маленькое солнце, осветив все пространство вокруг и полностью лишив меня зрения на несколько неприятных минут. Убрав факел, дождался восстановления способности видеть, после чего решил узнать информацию об очередном небывалом артефакте, проверив его своим перстнем.

«Великий Камень Света. Особым образом ограненный истинный алмаз небывалой величины и чистоты. Из свойств камня известно только о его способности многократно усиливать истинный свет, за что он и получил свое название. Во всех дошедших до наших времен исторических источниках упоминается только один такой камень, по преданию созданный самым первым магом мира и где-то спрятанный им незадолго до своего бесследного исчезновения».

Да уж, тот самый первый маг оказался большим затейником, устроив крайне хитрый тайничок посреди огромного топкого болота. И тем не менее какой-то неудачник, хотя это как посмотреть, все же сумел до него добраться раньше меня, но не смог уйти вместе с обретенным сокровищем, оставшись здесь навсегда. Это наводит на некоторые не самые лучшие мысли — выбраться отсюда будет весьма непростым делом. А ответы на все вопросы нужно искать в дневнике неудачника. Если я правильно понимаю логику режиссеров игрового мира, он обязательно должен быть.

Быстрый обыск трупа показал правильность моих мыслей. Одежду и прочие вещи явно молодого при своей жизни парня я забрал по обыкновению себе. Среди них не нашлось чего-либо слишком необычного, разве только моток тончайшего, но тем не менее прочнейшего шнура длиной больше сотни метров. Вот он-то меня больше всего и заинтересовал — в некоторой перспективе залезания на отвесные скалы. Дневник, естественно, занимал свое должное место в дорожной сумке, и я сразу же принялся его жадно читать, даже не пользуясь переводчиком в перстне.

«Никто из безродных не сможет понять всей тяжести положения таких, как я, третьих, четвертых и далее сыновей самых известных и родовитых отцов. Высокородным же и вовсе лучше на глаза не попадаться — можно запросто оказаться под горячей рукой. Нас никто не жалует — ни старшие братья, ни родители. Деньги и прочее, чем они от нас порой пытаются откупиться, не способны заменить полного отсутствия каких-либо жизненных перспектив. И даже если отцы случайно снизойдут к нам своим благоволением, решив как-либо устроить нашу судьбу, в результате становится только хуже. Лучше родиться в семье простолюдина, там хоть не будет всех этих издевательств, коими заполнена вся наша жизнь. Официальным наследником рода и продолжателем фамилии является только первенец, старший брат.

Второй сын становится воином, получая свое законное место в Императорской Гвардии, с возможностью заслужить свое собственное право на основание нового великого рода. Младшим же братьям остается только идти в послушники к магам, надеясь когда-либо пробиться наверх в этом скопище жадных и глупых скорпионов. Высокородных отпрысков те тоже не жалуют, так как подавляющее большинство пробившихся хотя бы до звания магистра и потому способных проводить ритуал инициации имеет низкое происхождение. Своей глупой завистью и претензиями они отравляют судьбы тех, кто совершенно не виновен в том, что родился не у тех родителей. Исключения, конечно, бывают, но попасть в их число могут лишь очень редкие счастливчики».

Никогда бы не подумал, что богатые тоже плачут. Вернее, не догадался бы отчего. С другой стороны, сложно примерить на себя чужую судьбу. В моем мире, где уже практически извели всех высокородных, описанных неизвестным третьим сыном, проблем просто не существует. Но посмотрим, о чем он пишет дальше, перелистывая страницы с личной жизнью молодого человека, в чьих карманах водятся деньги, не содержащие для меня какой-либо полезной информации. Все те милые дамы и куртуазные девы давно превратились в земной прах.

«Этот магистр Вагус полное ничтожество! Даже не могу представить, как он получил столь высокое звание. И ведь его рекомендуют мне те, кого я раньше искренне уважал. Да, у Вагуса самые обширные связи в среде преподавателей Академии, и к его мнению многие прислушиваются. Дураки. Этот магистр не видит дальше собственного носа и едва умеет считать. Не понимаю, как он разбирается в плетениях силы: без математики там делать нечего. Весь его великий талант заключается в изысканном облизывании толстых седалищ престарелых академиков, давно переставших смотреть дальше окна своих апартаментов и сундуков с империалами. Мы с Повитусом составили кривую снижения магических сил от одного поколения магов к другому. Даже нынешние Архимаги не чета жившим какую-то тысячу лет назад магистрам. А всему виной ритуал инициации аурной способности к трансформации. Даже древнюю традицию тут приплели — мол, послушник не должен быть сильнее своего наставника, дабы не возжелать силой занять его место, нарушив присягу долга. Но все эти отговорки полнейшая чушь, дело совсем в ином. При инициации наставник должен максимально точно повторить контурную вязь плетения из своей ауры в ауре послушника, разложив ее точку фокуса на три базовых луча силы — кровь, жизнь и свет, к которым дальше будут подключаться управляющие магемы и плетения. Но никто из нынешних магов просто не способен учесть всех личных особенностей ауры другого человека. Сделанная ими копия не будет работать аналогично оригиналу. Даже просто точно повторить плетение, не внося в него лишних искажении, далеко не всем дано. И ведь обо всем этом можно прочитать в старых фолиантах, которые никто даже и не думал изымать их книжного хранилища Академии. Некоторые маги прошлого пытались решить эту проблему, но вмешалась политика. Конкуренты никому не нужны, тем более дорвавшимся до настоящего могущества. За переход от одного наставника к другому, более сильному, способному переправить рабочий контур и поднять силы послушника, приходится платить гигантские отступные для снятия прежних клятв и отмены принятых обязательств. Для перехода от послушания у магистра к академику не хватит даже всех свободных денег моего отца, про Архимага вообще думать бесполезно. Но у Повитуса, кажется, есть какая-то интересная информация, которую он попытался от меня скрыть. Не просто же так он третий месяц из книжного хранилища не вылезает. Ничего, есть у меня некоторые способы его разговорить: слишком многое мы перенесли вместе».

Почему-то было совсем не удивительно читать о жесткой иерархии среди здешних магов и о сильной грызне в их стройных рядах. Кто чего-то значимого достигает, тот потом все силы тратит на сохранение своего статуса и возможностей, одновременно пытаясь извлечь из этого максимальную прибыль. И нет ничего удивительного в том, что в такой системе реальному уму и таланту крайне сложно пробраться наверх, туда дорога открыта только беспринципной сволочи. Которая хорошо если окажется посредственностью или немногим лучше. «Система отрицательного отбора» — так это называется. Тот древний долгоживущий Император мог считать себя кем угодно, но оказался глупцом, раз поддерживал все это непотребство. И быстрый развал Империи после его смерти — вполне закономерный итог. «Чем же там дело продолжилось…» — перелистываю очередные страницы с описанием особо выдающихся женских прелестей и драк среди молодежи, в которых довелось принимать участие автору этого дневника.