разрастается, осенью убирается, зимой хранится. Сила ян порождает гром и молнию, сила инь образует снег и росу, [благодаря чему] все живое растет и размножается, одно расцветает, а другое погибает. Ветер и дождь приносят ему влагу, солнечные лучи обсушивают его, оно согревается сообразно сезону года[312], опадает вместе с несущим смерть инеем, располагается на своих местах в соответствии со звездами, упорядочивается по звезде Доу-хэн[313], распространяется по всем шести сторонам света[314], улавливается в сети установлений [природы], изменяет жизненный дух [людей] стихийными бедствиями и знамениями, объявляет о себе счастливыми предзнаменованиями, приводится в движение жизнью и смертью, осознается в письменах и книгах. Поэтому земля отмечена пятью горными пиками[315], расчерчена четырьмя великими реками[316], рассечена топями и болотами, соединена реками и протоками; растения бывают различных видов, и они произрастают из десяти тысяч различных корней; развивается их форма, взращивается их суть, и так утверждается все живое.

Не нарушай порядок времен года, не лишай вещи их природы, не держи втуне их сущности, [но и] не обнаруживай того, что в них скрыто. И тогда то, что на Небе, можно увидеть; то, что на Земле, можно измерить; то, что в вещах, можно описать; то, что в человеке, можно предсказать по чертам лица. Существа, ходящие по земле и дышащие, летающие по воздуху и ползающие, виды, живущие в воде и ходящие по суше, с крепкими корнями и широкими листьями, все покойны сердцем и наслаждаются своей природой. Они созданы благодаря взаимодействию Неба и Земли, взаимосогласию жизненных сил и ощущений. Поэтому прежний совершенномудрый[317] поднимал голову вверх и смотрел на небесные знаки, опускал голову вниз и рассматривал земные признаки, нарисовал гексаграммы цянь и кунь[318] и этим установил нормы человеческого пути.

Народ начал становиться разумным, уяснил наличие родственных отношений между отцами и сыновьями, правил долга между государем и подданными, различий между мужем и женой, порядка взаимоотношений между старшими и младшими. Были учреждены сто чиновничьих рангов, и так возник «путь вана». Люди питались мясом и пили кровь, одевались в [звериные] шкуры и укутывались в шерсть. И так было до Шэнь-нуна[319], решившего, что трудно прокормить народ, который ходит за насекомыми и бегает за зверями. И тогда он стал искать съедобные вещи, постигать суть всех растений, пробовать на вкус соленое и горькое, обучать народ питаться «пятью хлебами»[320]. Народ Поднебесной жил в полях и ютился в пещерах, не имел домов, а помещался вместе с птицами и зверями. Поэтому Хуан-ди[321] стал рубить деревья и делать доски, строить палаты и дома, сверху [он] клал стропила, а снизу — бревна сруба, чтобы укрыться от ветра и дождя. Народ узнал, как жить в домах и питаться зерном, но не знал, как добиться этого трудом. Поэтому Хоу-цзи[322] провел границу [между полями] и прочертил межи, разделив земли по их качеству. Поля были распаханы, и на них стали возделываться хлеба, чтобы народ мог кормиться ими; стали возделываться тутовые деревья и конопля, выделываться шелковые и конопляные [ткани], чтобы [можно было] прикрывать тело.

В то время четыре великие реки еще не были проведены, бушующие воды приносили вред. Тогда Юй[323] установил русло реки Янцзы и дал путь реке Хуанхэ, провел четыре великие реки, вывел их в море; большие и малые [реки] стали взаимосвязанными, высокие и низкие [реки] стали впадать одна в другую, сто рек обрели свои течения, и каждая заняла свое место. И тогда народ смог спуститься с высоких мест и обосноваться на ровной земле. [Но] реки и долины пересекались в беспорядке, нравы и обычаи не распространялись, девять областей[324] были отделены друг от друга, а лодки и колесницы, чтобы перебираться через глубины и добираться до отдаленных мест, не использовались. Тогда Си Чжун[325] из искривленного дерева сделал колесо, из прямого сделал оглоблю, запряг лошадей и заставил служить быков, пустил плавать лодки и снабдил их веслами, заменив ими человеческие силы; [он] стал плавить металл и делать разные изделия из дерева, рассек тыкву, обмазал ее глиной и обжег на огне, сделав утварь и орудия. В результате народ узнал, [что такое] легкое и тяжелое, полюбил выгоду и проникся отвращением к трудному, стал уклоняться от тяжелых работ и избегать обязанностей. И тогда Гао Яо[326] учредил тюрьмы и установил запрещения, объявил о наградах и ввел наказания, установил различие между правдой и ложью, разъяснил хорошее и дурное, выявил коварных и злобных, пресек преступления и беспорядки. Народ узнал страх перед законом, но [еще] не [имел представления] о ритуале и долге.

И тогда совершенномудрые средней древности учредили по захолустьям обучение в школах, исправили церемониал отношений между верхами и низами, разъяснили ритуал отношений между отцами и сыновьями, правила обоюдного долга государя и подданного. [Они] заставили сильных не притеснять слабых, множество не быть жестоким к одиноким, изгнали алчные и низменные страсти, возвысили чистое и честное поведение. [Однако] ритуал и долг осуществлялись независимо друг от друга, порядок в обществе не был [прочно] установлен[327] и в последующие времена пришел в упадок.

И тогда совершенномудрые последующего времени создали пять канонических книг[328], сделали ясными «шесть искусств»[329], стали почитать Небо и управлять Землей, утруждать себя делами и уяснять мельчайшее, докапываться до сущности человеческих чувств и утверждать основы, проникать в человеческие взаимоотношения, поклоняться Небу и Земле, записывая об этом в книгах; нисходить до грядущих поколений, доходить [даже] до птиц и зверей, спасая гибнущее и разрушающееся. Планы Неба и Человека стали совпадать, добродетель и Путь стали внутренне присущими [людям]; знающие люди полностью проявляли свой ум, а ремесленники изощрялись в своем мастерстве. Но последующие поколения погрязли в разврате и отступничестве, которые еще усилились из-за чжэнских и вэйских мелодий[330]; народ отвлекся от основного и стал гнаться за второстепенным[331], хитроумные искусства стали распространяться безо всякого удержу, люди стали резко различаться между собой по своим намерениям. И тут еще прибавились резные надписи и гравированные колокола, их стали лакировать и красить в красный, синий, черный, желтый цвета, подделывать под нефрит, доводя до утомления наслаждения для глаз и ушей, доводя до крайней степени мастерство ремесленников. Тогда были отрегулированы звуки, извлекаемые из флейт и струн, из бамбука и шелка, были заведены музыка, песни и танцы под колокола и барабаны, чтобы этим сдержать расточительство и мотовство, исправить