– Тогда какого черта вы делаете здесь?

У него пересохло во рту при мысли, что подобные утренние посещения для неё – дело привычное. Кровь Господня! Он ведь ничего не знает о её жизни в Хогли.

Брэндон сильно сжал её локоть.

– И часто вы шастаете по мужским спальням?

– Пустите, мне больно!

Он зажал ей рот, со страхом глянув на дверь, когда услышал, как снаружи кто-то прошел. От страха, что их обнаружат вместе, в груди разлился дикий холод.

– Пустите! – вырвалась Мэри. – Не смейте касаться меня!

Эта её фраза несколько успокоила его. По крайней мере, она достаточно дика, чтобы чувствовать беспокойство от мужского прикосновения – вырвалась, даже отскочила. Ух, уж этот её вид в рубахе!.. Сквозь тонкую ткань на груди проступали темные очертания сосков.

Брэндон почувствовал, как кровь глухими ударами застучала в висках.

– Немедленно уходите!

– Только после того, как вы скажете, что меня ожидает! – и принцесса улыбнулась. – Я ведь говорила, что всегда добиваюсь своего!

– Ради Бога, Мэри... ваше высочество. Вам надо уйти.

– Я и уйду. Никто не заметит, что я была здесь, все ещё спят. А я буду хранить в секрете имя моего предполагаемого жениха.

– Я вам ничего не скажу.

– Что ж, тем хуже для вас. Если узнают, что утром я вышла из спальни покорителя сердец Брэндона... Думаю, сэр, нам лучше договориться.

Брэндон вдруг ощутил настоящую злость. Эта легкомысленная своенравная красотка собиралась посягнуть на самое дорогое для него – на его положение. Ведь малейшего слуха будет достаточно, чтобы разразился скандал, Генрих пришел в ярость и все, что было добыто Брэндоном, рухнуло в один миг. Более того, он будет обесчещен, изгнан... если не попадет в застенок за попытку соблазнить сестру короля. И все ради её нелепой прихоти, глупого упрямства!

У Брэндона даже мелькнула мысль вскочить и вытолкать её взашей из комнаты. Остановило его только соображение, что он наг, и если принцесса неправильно истолкует его порыв, да ещё, чего доброго, испугается и поднимет визг...

Он старался говорить спокойно, хотя голос его и дрожал от гнева:

– Ваше высочество, мне не о чем с вами договариваться. Ничего, что вас смогло бы заинтересовать, я не знаю. Просто, многие просили о вас при дворе, да и сам король без вас сильно скучает. Он давно забыл прошлые обиды и хочет видеть вас подле себя.

– Значит, мой брак с эрцгерцогом Карлом остается в силе?

– По-моему, так. По крайней мере, я не вижу оснований сомневаться в этом. Все, Мэри, а теперь уходите. Если не ради моей репутации, то хотя бы ради своей. Подумайте, что мне грозит, если вас кто-нибудь увидит здесь. Слышите шум в замке? В любую минуту кто-нибудь может войти. Уходите... Хотя бы из благодарности за то, что я для вас сделал вчера.

Последняя фраза звучала малодушно, но ему следовало убедить ее, заставить уйти. Он видел, что Мэри не очень-то ему поверила, и он взывал к её чувству благодарности за свое спасение.

Кажется, она заколебалась и наконец повернулась к двери. Слава Богу!

Но едва она коснулась дверного кольца, как отпрянула. В коридоре послышалось позвякивание шпор, тяжелые торопливые шаги, которые остановились как раз у порога комнаты Брэндона. Какое-то время пришедший что-то говорил, будя охранника, потом громко постучал.

– Брэндон, открой, это я.

Томас Болейн. Услужливый, но всегда себе на уме придворный. Сейчас в его голосе чувствовалось нетерпение.

– Чарльз, открой. Мне надо тебе кое-что сообщить. В любой миг дверь могла отвориться.

Брэндону показалось, что кровь заледенена в его жилах. А Мэри вдруг заметалась по комнате, то пытаясь залезть под лавку, то присесть за спинкой кресла, то дергала крышку сундука. Она задела табурет, и тот с грохотом опрокинулся.

– Я вхожу, Чарльз.

Мэри успела кинуться к двери, налечь на створку, и она захлопнулась.

– В чем дело? – раздался удивленный голос за дверью.

– Не входи, я не одет, – крикнул Брэндон, хотя более глупого предлога, казалось, и придумать нельзя было. Ещё миг, и Болейн поймет, что он не один, и наверняка постарается узнать, с кем провел ночь шталмейстер его величества.

И тут Мэри с разбегу прыгнула на кровать, почти топчась по Брэндону, перескочила через него и юркнула под одеяло у стены, накрывшись с головой.

– Куда?! – в ужасе зашипел Брэндон, но потом сообразил, что сейчас это единственный выход. Кровать стояла наполовину в алькове стены и там, где притаилась принцесса, было достаточно темно. Брэндон быстро задул огонек ночника, бросил ей на голову подушку, совсем не думая, чем она будет дышать, да и удобно ли ей и, облокотясь локтем на неё, крикнул:

– Томас, это ты? Входи, спросонок я принял тебя за благонравную Гилфорд.

– И, конечно же, испугался, что она лишит тебя невинности, – хмыкнул. Болейн. – Так хлопнуть дверью у меня перед носом... Или ты не один?

Брэндон не намерен был шутить. Глядя на придворного исподлобья, он старался унять дрожь. Болейн протеже Катерины, его услужливость вошла в поговорку, но если он что-то заподозрит… Чарльз чуть привстал и теперь полусидел на кровати, закрывая собой распластавшуюся под одеялом Мэри.

– Что тебе надо, Томас?

Болейн был ещё в высоких сапогах и дорожном плаще. Он поднял опрокинутый принцессой стул и сел недалеко от кровати. В полумраке Брэндон видел, как он стащил с головы берет.

– Я тебя почти не вижу, Чарльз. Огонь догорел, не подбросить ли дров?

– Я здесь и слушаю тебя. Что случилось?

Болейн оперся локтями на колени, чуть склонился вперед.

– Я так гнал коней... По дороге я столкнулся с курьером короля, который сообщил, что принцессу не следует спешить везти ко двору, так как прибыли послы от эрцгерцога с намерением отвезти её в Нидерланды. И король не хочет, чтобы Мэри оказалась при дворе до того, пока их не спровадят. К тому же Генрих желает до приезда сестры привести в порядок её резиденцию в Ванстедском дворце, где присланный из Франции художник напишет портрет её высочества...

– Замолчи! – сердито остановил его Брэндон. Томас Болейн поглядел на него удивленно, даже обиженно.

– В чем дело, сэр? Слухи уже поползли. И этот художник из Франции...

– Я сказал, умолкни!

Он готов был пришибить Болейна, вытолкать за дверь, но вынужден был оставаться на месте.

– Вам что, не ясно, что следует держать по этому поводу язык за зубами? Вы что, не понимаете, что глупо врываться вот так ко мне в комнату ни свет, ни заря и будить меня только затем, чтобы сообщить, что мне не следует торопиться.

– Но я прибыл с дочерью и хотел просить вас представить ее...