дело может и не продвинуться. Вы уже известны в нашем городе и даже в столице, как Гордячка Эмма! Скольких уважаемых людей вы своими отказами обидели и унизили! Сколько врагов нажили! Ну, нельзя же так, голубушка! На общество наплевали, ни на одном балу и мероприятии не появляетесь, а связи полезные, как заводить думаете?

Мужчина сидевший напротив меня, явно сердился. Серые глаза метали молнии, а гладко выбритое, холеное лицо даже покраснело от возмущения.

— Вот, на следующей неделе, у нас городе будет Осенний бал, мероприятие очень важное, ежегодное. На него все сливки нашего города соберутся, гости столичные приглашены. Я так понимаю, вам приглашение никто и не прислал? — он утвердительно и обличающе ткнул пальцем в мою сторону.

— Нет, не прислал, — прошептала я, наклонив голову и пряча глаза, на которых вдруг появились слезы. Такой одинокой, глупой и беззащитной почувствовала себя в эту минуту.

— Гм-м, так я и думал. Это надо особым талантом обладать Эмма Платоновна, что бы общество против себя в такой короткий срок настроить, — он дружески положил теплую руку на мои сжатые пальчики. — Не беда, не расстраивайтесь вы так! Вот держите!

Он отнял свою теплую руку и полез в карман темно-серого мундира. Через минуту на белую скатерть лег кусочек глянцевого картона. "Приглашение на Осенний Бал", сообщали его золотые буквы с завитушками и росчерками.

— Советую непременно посетить это мероприятие, Эмма Платоновна! Ваше появление будет подобно брошенной бомбе, но ведь вы девушка смелая? Во всяком случае, я лично буду ждать вас с нетерпением. Теперь, разрешите откланяться, — мужчина легко поднялся из-за стола и коротко мне поклонился.

Я смотрела на глянцевую бумажку, как на опасную змею которая может укусить, но все же протянула руку и взяла ее. А, ведь он прав во всем, бравый начальник полиции. Пора тебе Эмма вливаться в этот"коллектив". Как, там говорят? С волками жить, по волчьи выть?

Глава семнадцатая. Удачно подобранный наряд, это залог успеха и самый лучший спутник

С того самого дня, когда моя рука взяла со стола, гладкий и холодный кусочек нарядного картона, жизнь завертелась с неумолимой скоростью. Неожиданно для себя, я волновалась и ждала назначенного дня, как прыщавый подросток ждет свою первую в жизни дискотеку.

— До этих чертовых танцулек, остался один день, а у меня еще ничего не готово! Совершенно не знаю, что одевают на подобные приемы! — жаловалась я вечером Агафье Платоновне. — Вот, ответьте мне на один вопрос, вы на этих осенних танцульках тоже бывала?

Тетушка утвердительно закивала головой и мечтательно зажмурилась. Улыбка немного томная, полная легкой грусти играла на ее губах. Кажется она унеслась на крыльях сладких грез в неведомые мне дали.

— Там будет много людей? — бесцеремонно прервала я, приятные воспоминания своей тетушки.

Агафья Платоновна, поджала губы и холодно посмотрела на меня. Холеные пальцы, унизанные массивными перстнями неспешно поправили зеленую, шелковую шаль, а круглый подбородок тетушки, важно шевельнулся, когда она беззвучно произнесла короткое"Да".

— Агафья Платоновна, не сердитесь! Волнуюсь очень, вот и задаю лишние вопросы. Кстати сказать, сегодня в городе была. Кажется удалось мне найти хорошего художника. Обещал, как только закончится срочный заказ, так и приедет он, в наши"Сладкие Хрящики", холст отремонтировать, да кресло вместо прежнего стула написать. Может еще, что нибудь интересное подрисует? Вы подумайте, ладно?

Женщину на портрете, мои слова почему-то не очень обрадовали, она задумчиво посмотрела на зияющую щель, развела руками, словно примерялась к ее размерам.

— Еще, я привезла платье. Долго его искала, обошла уйму магазинов. Очень хочется услышать ваше мнение, милая тетушка, — мой голос звенел от предвкушения.

Я никогда не была падкой на дорогие наряды. В прошлой жизни предпочитала вещи элегантные, но достаточно скромные. Теперь мне нужно было нечто роскошное, а тот стиль, и те платья которые несомненно украшали тренированное, статное тело, черноволосой и немного смуглой Ольги Николаевны Грановской, совсем не подходили Эмме Загряжской.

Долго и пристально рассматривала я, дарованное мне тело и пришла к выводу, что все же Эмма Загряжская, несомненно хороша. Гордая осанка, стройные ноги, узкие плечи, талия которую легко обхватывали широкие и сильные, мужские ладони, шея длинная, как у сказочной царевны — лебедь. Перед глазами смутно промелькнул закомый образ, а память в тот же миг выдала имя — Одри Хепберн! А ведь совершенно точно! Вот кого, неуловимо напоминало мне собственное отражение в зеркале! Даже черты лица удивительно похожи, вот только волосы были другими. Холодное золото, сияющее и густое, досталось Эмме Загряжской видимо от родственников по отцовской линии, которые носили странную и смешную фамилию — Хрящ.

Этой хрупкой блондинке, нужно было что-то совсем другое. Но, что именно? В памяти почти стерлись все наряды, в которых щеголяла на экране ослепительная знаменитость. Воспоминания, короткими вспышками выхватывали обнаженные, белые руки, на них контрастно смотрятся длинные перчатки, черного цвета. Тонкую талию подчеркивает узкое платье. Кажется я нашла, нужный мне образ!

— Вот тетушка посмотри! — мой голос запинался от волнения, когда я немного покрасневшая от спешки, вышла из-за розовой, китайской ширмы.

Длинное, овальное зеркало, которое принесли в кабинет еще вчера, отразило черное шелковое платье, сидящее точно по фируре. Белые перчатки выше локтя, матово сияли тончайшим атласом, а изысканный меховой шарф был невесомым и пушистым, словно облако, и белым, как первый снег. Я с удовольствием крутанулась на тоненьких каблучках, черных туфелек и отражение в зеркале тоже покрутилось, демонстрируя изящную фарфоровую статуэтку в великолепном наряде. Минуту полюбовавшись собой, я повернулась к портрету.

— Ну, что скажете Агафья Платоновна? Повергнуты будут все ваши городские модницы? А, у мужчин побегут слюнки вот от этого?

Я сняла роскошный мех и повернулась. Зеркало отразило голую спину, гибкую, словно у змеи и фарфорово-белую на фоне черного, узкого платья. Вырез был на грани приличия, еще немного и он бы обнажил вызывающе круглую попку.

Женщина осмотрела меня придирчиво, а затем вытерла уголком зеленой шали повлажневшие от набежавших слез глаза. Губы цвета спелой вишни послали мне воздушный поцелуй, а белые, пухлые ручки неслышно аплодировали. Затем она нахмурилась и жестом показала, что волосы следует поднять в высокую прическу, а в ушах и на шее не хватает украшений.

— Я полностью исполню ваши советы, тетушка! Спа-а-асибо! — весело пропела я, скрываясь за китайской ширмой.