Скопцов на самом деле перемалывал прелую траву и мерзлый грунт с неистовым остервенением. Первые радостные эмоции он испытал, увидев вчера на краю поля спецназовца Барклая, вырванного его звеном из лап Араба в начале сентября. Когда же, выслушав ночью обстоятельный рассказ, подполковник обмолвился, что отнюдь не собирается засиживаться в этом гнилом и убогом местечке, пилот и вовсе воодушевился.

– Послушайте, Всеволод, мне позарез нужно сбежать! – с жаром прошептал он бывалому вояке, – сбежать любыми способами! Понимаете?..

– Похвальное желание, – невесело усмехнулся тот. – И как срочно тебе нужно попасть домой?

– У меня в запасе осталось три дня. Максимум – четыре. И не домой мне понадобилось, а отсюда сдернуть. Удрать из этого лагеря! Куда угодно – хоть к черту на рога!

– Ты серьезно?

– Абсолютно.

– А могу я узнать причину подобной горячки?

– Можете… – почесал затылок пилот.

Кому было доверять в этой ситуации как ни Барклаю? И он подробно изложил историю с допросом в порту грузинского приморского городка.

– Через четыре дня этот потный очкарик пожалует сюда. И что прикажете делать?..

– Да-а… – покачал головой подполковник, глядя на оранжевые всполохи костра. – Тогда действительно не стоит откладывать побег в долгий ящик.

Наморщив лоб, он несколько минут обдумывал ситуацию; чесал обросшую щетиной мощную нижнюю челюсть, жевал губами… Видно, неспроста генерал Ивлев обеспокоился возможным пребыванием в грузинском плену майора Скопцова; неспроста приказал снарядить группу и тайно отправить с заданием в сопредельное государство: проверить, отыскать следы членов пропавшего экипажа, а, найдя кого-то из них – отбить или выкрасть. Нет, безусловно, Ивлевым руководило не только желание сохранить имеющие огромную ценность секретные сведения – мужиком он всегда оставался свойским, правильным, своих в беде не бросал. Но…

Нимало озадаченный Всеволод спросил:

– Говоришь, двери землянок охранники на ночь запирают снаружи?

– Да, запирают.

– И каким же образом?

– На металлические засовы, похожие на… обычные задвижки. Да и сами двери сделаны на совесть, – пояснил Скопцов.

– Та-ак… Ладно, разберемся. Но желательно обойтись без шума и лишних проблем. Следовательно, нужно поторопиться и обстряпать побег до того, как уйдет банда, и нас вернут в земляные норы – чтоб не возиться еще и с этим.

– Не забывайте о ночных патрулях и собаках. Леван увеличил их количество на время пребывания чеченцев.

– Я не забыл о патрулях. И, знаешь что? Брось-ка выкать – мы не в штабе и не на плацу. Где располагается на ночь охрана?

– Домишко деревянный видел?

– Самый здоровый барак без окон?

– Нет, в длинном бараке со слов Рябого, летом сушат собранную коноплю. А рядом с ним стоит обычная бревенчатая избушка.

– Понял. Между бараком и землянкой, где жратву готовят.

– Верно. Вот там они и ночуют. Печку, сволочи, постоянно топят, а мы от холода загибаемся…

– Не об этом сейчас речь. Стало быть, их человек двадцать пять, не более?..

– Где-то так. Максимум – тридцать. И собак с десяток.

Подполковник призадумался, потом решительно поднялся с матраца:

– Вот что, братец – ложись-ка на мое место. А я прогуляюсь – отолью и заодно осмотрюсь.

В этот момент кто-то завозился рядом, закашлялся, приподнял голову от вороха тряпья и мельком глянул в их сторону. Внешности проснувшегося человека на фоне полыхавшего костра было не разобрать, зато их лица он наверняка успел рассмотреть.

Спецназовец с вертолетчиком притихли, замерли…

Работяга опять закопался в тряпье; возня прекратилась. Вновь наступила тишина, нарушаемая лишь треском горящих дров. Барклай кивнул приятелю и неприметной тенью исчез в темноте…

Вернулся он минут через сорок – мокрый, с налипшим на одежду грязным снегом. Усевшись рядом, доложил:

– Патрули шастают редко – осматривают в основном периметр. Собаки у них – дрянь. Видать, натасканы на стойкий запах старых, провонявших потом лохмотьев. Я хоронился метрах в шести от патрульной тропки, с подветренной стороны – мою свежую одежку они не учуяли.

– Рисковый ты, Всеволод, – покачал головой майор. – Будь поосторожней – «братья» грузины тут с нами русскими не церемонятся. Я сам вчера видел.

– Без риска, дружище, не обойтись. Или ты хочешь остаться тут навсегда?

– Нет уж, уволь. Давай, озвучивай свой план.

– А план у нас будет таков…

Побег был назначен Барклаем на следующую ночь. Потому-то нетерпеливый Скопцов и махал без устали мотыгой на радость соседу Рябому. Сговорившись делать вид, будто не знакомы, вертолетчик и спецназовцы не подходили друг к другу ни в поле, ни во время скоротечного обеда. И лишь под покровом темноты, когда дежурные снова займутся кострами, а работяги начнут укладываться спать, им надлежало утроиться рядом.

Все шло обычным чередом: работа, обед, опять работа… Покуда в сумерках – вместо долгожданной команды следовать на ужин, охранники не взялись строить заключенных вдоль колючей проволоки…

«Ерунда, – уверенно констатировал майор, сызнова вставая в первой шеренге рядышком с пожилым приятелем. – Я сегодня пахал как вол – меня не тронут. И Всеволод с Толиком по моему совету трудились неплохо. Так что экзекуция не про нашу душу!»

Плечистый грузин медленно двигался вдоль строя, презрительно вглядываясь в потухшие лица. Сзади, точно неразлучные тени, вышагивали четверо подручных. Поравнявшись с Барклаем, старший внезапно становился…

– Этот, – кивнул он и двинулся дальше.

Подполковника выдернули из шеренги и поставили метрах в пяти от пашни.

Сердце Максима болезненно всколыхнулось и, по мере того, как начальник лагеря приближался, зашлось в бешеном ритме, предчувствуя неладное…

«В чем дело?! Обычная профилактика для новеньких? Урок на будущее, чтоб не расслаблялись? – лихорадочно размышлял он, пытаясь отыскать объяснение происходящему. – Если так, то не страшно. Но если они прознали о планах побега – нам конец».

Начальник лагеря остановился против Скопцова, осмотрел с ног до головы – верно, внимание его привлекла своеобразная летная форма.

– Вертолетчик? – прищурившись, спросил он.

– Был. Неделю назад.

Леван усмехнулся и кивнул охране:

– И этот.

«Все!.. Сомнений больше нет! Сейчас нашпигуют свинцом как того мужика, – промелькнула отчаянная мысль, когда и его вытолкнули из строя. – Если бы вывели меня одного, было бы спокойней – до встречи с очкариком не расстреляют. Но мы стоим на краю поля с Барклаем…»