— Глупый аргумент. У Старка тоже.

Мальчик еще что-то хотел сказать, но лишь открыл рот и захлопал губами, как рыба. Крис издал победный злодейский смех, запрокинув голову и широко разведя руки.

— Нашёл брата по разуму? — скептически изогнув брови, спросила я, подойдя к ним.

— Ахаха, он считает, что…  — тут до Криса дошел смысл моего высказывания, и он возмутился. — Эй! Это оскорбительно! Не ставь меня на одну планку с тем, кто считает, что Бэтмен круче Железного Человека. Это просто глупо!

Я устало закатила глаза и поспешила отойти от них подальше, пока они и меня не втянули в свои глупые споры. Тем более нужно поскорее найти Люси-Роуз, ведь именно ради неё мы прибыли сюда.

— Простите, — обратилась я к монахиням, привлекая их внимание.

Та из них, что подходила к нам, встала и направилась ко мне.

— Чем могу помочь?

Закусив губу, я несколько секунд формулировала в мыслях правильные слова.

— Не могли бы вы мне немного рассказать про каждого ребёнка?

— О, конечно! Я расскажу вам всё, что вы захотите узнать.

И жестом указав мне следовать за ней, женщина направилась к углу возле двери, остановившись в нескольких шагах от трёх маленьких детишек, собирающих пазлы на полу. Детей было трое: два мальчика и одна девочка, и они совершенно не обратили на нас внимание, продолжая забавляться.

— Вот, взгляните на этого мальчика в жёлтой кофте, — шепнула мне монахиня, указав на крайнего ребёнка, — Это Филлип. Нам принесли его медсестры из городского роддома: родители отказались от ребёнка из-за сильных финансовых трудностей. Но отсутствие родительской любви не помешало мальчику вырасти добрым и отзывчивым. Он очень любит загадки и логические задачки, и, думаю, у него есть все задатки, чтобы в будущем стать великим учёным! А рядом с ним, — женщина указала на белобрысую девочку, — Лили. Норовистая, бойкая и невероятно честная. Если кто-то соврал или не того наказали, то она сразу же рвётся восстановить справедливость. Правда, за это многие детишки её не любят. Ну и последний, кто сидит справа от Лили, — это Джереми. Мальчик довольно трусливый, но невероятно милый! Очень любит животных. Поёт в нашем детском хоре, но перед большой публикой боится выступать. Несмотря на стеснительность, с друзьями ведет себя открыто и дружелюбно.

Таким образом монахиня показала мне всех детей, что были в той комнате. На середине осмотра к нам присоединились и Крис с Рейном. Кстати, того паренька, которого отчитывали монахини и который спорил с Крисом, звали Томас. Он был шустрым, непоседливым и непослушным — эти горькие факты монахиня совершенно не скрывала. Она лишь добавила, что не винит Томаса за поведение и считает, что он такой из-за одиночества и тоски по родителям, которые отдали его в приют, когда мальчику было уже три года. Такие дети всегда были проблемными.

Всё, что говорила женщина, я пропускала мимо ушей и ждала, когда нам покажут того, ради кого мы проделали такой путь. Но нигде Люси-Роуз я не видела, поэтому решила прямо спросить об этом монахиню.

— Простите, — начала я, когда мы отошли от последнего ребёнка и стали посреди комнаты. — Мы бы хотели увидеть ещё одного ребенка, её зовут…  как же там…  — я сделала вид, будто вспоминаю, — кажется, Люси.

— Люси-Роуз? — удивленно переспросила монахиня и испуганно прикрыла рот кончиками пальцев, словно только что сболтнула лишнего. Но вмиг взяла себя в руки и постаралась придать лицу спокойное выражение.

— Что-то не так?

Женщина закусила губу, вздохнула и, отведя взгляд, указала нам на дальнюю стену комнаты возле второй монахини, которая сидела и читала какую-то книгу. И только сейчас я заметила персиковую плотную занавеску, за которой, наверное, скрывалась другая комната. Монахиня провела нас туда и медленно отодвинула занавес, пуская внутрь и заходя следом. Мы вошли в комнату поменьше, которая, судя по всему, была столовой. Тут находилось несколько разноцветных круглых столов. За фиолетовым столом сидела девочка. Она тихо напевала под нос незнакомую мне песенку, весело помахивая ножками. Светлые волнистые волосы струились по спине. Кроме неё в комнате совершенно никого не было, но меня не покидало ощущение, что здесь не так пусто, как кажется на первый взгляд.

Как только мой взгляд пал на спину девочки, я вздрогнула. Что-то, чего я не могла понять, вызвало во мне эмоции, которые можно сравнить лишь с тем, что чувствуешь, когда стоишь у клетки с огромным тигром. Животное заперто, но ты все равно боишься подойти ближе, будто каждый твой неверный шаг сломит прутья клетки, как соломинки.

— Люси-Роуз, — предательски дрогнувшим голосом позвала монахиня.

Девочка резко умолкла и перестала болтать ножками, и в комнате на секунду стало невыносимо тихо.

Она медленно повернулась к нам. Взор чистых алмазных глаз пал сначала на Рейна, потом на Криса и на меня. И когда я встретилась с ней взглядом, меня будто бы пробрало током. Колени начали подкашиваться, и возникло огромное желание забиться в угол, сбежать, вырвать себе глаза, лишь бы не видеть этого внимательного и пронизывающего взгляда. Но мы остались стоять, пораженные своими ощущениями.

Люси-Роуз смотрела на нас от силы секунд пять, но мне казалось, будто я простояла так пять часов. Наконец серьезность в её взгляде сменилась удивлением, и она поспешила встать, путаясь в юбке своего кремового платья. Девочка быстро подбежала к нам, глядя во все глаза, словно мы были какими-то фантастическими животными. Но, если точнее, то она смотрела не на нас, а куда-то над нашими макушками.

— Ух ты! — восхищенно выдохнула она тоненьким голоском. — У вас тоже есть друзья!

И убежала назад на свое место, выкрикивая что-то пустоте, у своего стола.

— Что это с ней? — спросил у монахини Рейн. По его виду можно было понять, что он также что-то почувствовал, когда девочка на нас посмотрела.

Монахиня покачала головой.

— Мы точно не уверены. Врачи говорят, что у неё острая форма шизофрении. Люси-Роуз Марбел прибыла к нам почти младенцем. Её родная мать… . - женщина на секунду замолкла, потом вздохнула и продолжила, — мать пыталась убить её сразу же после родов. Как только девочка появилась на свет, она попросила врачей разрешения подержать её на руках. Дама выглядела спокойной, уравновешенной и счастливой, поэтому врачи разрешили. Всего лишь несколько секунд пролежало дитя в руках у матери, после чего лицо женщины исказилось в странной гримасе, и она пробормотала, что это не её дитя. Врачи