Пыталась, но у нее это получалось не очень хорошо.

Кроме того, Гэвина окружало так много слуг, лица которых часто выражали озабоченность и чувство выполняемого долга, что это иногда вызывало у него раздражение. От Фионы он ждал чего-то совсем другого, не похожего на его привычные впечатления.

— Почему бы тебе не присоединиться ко мне? Чем ванна хуже постели? Разве тебе не понравились наши забавы в постели? Как мне кажется, ты восприняла это как приключение?

В ее глазах явно проглядывала грусть.

— Мне кажется, вы очень порочный человек.

— О, ты меня еще плохо знаешь.

При этих словах Гэвин встал во весь рост, так что брызги воды полетели во все стороны. На этот раз Фиона не бросилась вытирать лужу, более того, даже не пошевелилась. Уставившись на него, она стояла как зачарованная.

Зардевшаяся от смущения, с округлившимися глазами и полуоткрытым от изумления ртом, она походила на прекрасную статую. Соски стали твердыми и выступали на фоне платья. Его пенис пришел в возбужденное состояние. Она не отрывала взгляда от этой части его тела. Атмосфера в комнате стала напряженной, словно наэлектризованной.

Им овладело искушение взять ее прямо сейчас, не медля ни секунды. Гэвин весь дрожал от нетерпения, он и так слишком долго ждал. Он схватил ее и принялся целовать. Фиона застонала и задрожала в его объятиях, как натянутая струна.

Он целовал ее золотистую кожу, нежную шею, чутко отмечая то, как она отвечает на его ласки. Обычно в подобных ситуациях он не отличался терпением, особенно когда им уже овладевало возбуждение. Но сейчас все было иначе. Сладострастные вздохи и стоны Фионы нравились ему все больше и больше, и ему захотелось продлить удовольствие.

Гэвин упивался пробудившейся в ней страстью. Испытываемое им наслаждение было удивительно острым, теперь ему хотелось познать не только ее роскошное тело, но и ее душу.

Горя от нетерпения, он сорвал с нее платье. Обнаженная Фиона молча смотрела на него своими бездонными зелеными глазами, и в них сквозило нечто такое, что у него от нежности и любви к ней сжалось сердце. Если бы он не знал, что она была замужем, то подумал бы, что она девственница, которая по вполне понятной причине робеет и боится, как и любая девственница перед тем, как стать женщиной. Она как бы замерла на пороге таинства, которое вот-вот должно было свершиться.

Гэвин ласково и нежно улыбнулся, желая подбодрить ее. Фиона улыбнулась в ответ, однако ее нижняя губа предательски задрожала. Он погладил ее по груди, радуясь ее упругости и мягкости. Обхватив нежно оба соска, он принялся играть ими. Дыхание у нее вдруг пресеклось, и по ее телу пробежала дрожь.

Теперь она дышала глубоко и прерывисто. Уткнувшись носом в ее шею, Гэвин тихо прошептал:

— А теперь пора перейти к главному?

Не дождавшись ответа, он, склонив голову, обхватил губами ее роскошный сосок и принялся пылко ласкать его и ореол. От этих ласк дыхание Фионы стало еще более тяжелым и прерывистым, Гэвин продолжал ласкать ее груди, наслаждаясь их совершенством и красотой.

Колени у нее затряслись и ослабели.

«О, да ты горячая штучка», — с восторгом подумал Гэвин, довольный и собой, и ее реакцией. Он подхватил Фиону на руки и понес к кровати. Оказавшись там, она раскинулась во всей своей чудесной красоте.

Только для него. Для него одного.

Зрелище было настолько потрясающим, что он чуть не задохнулся от восхищения. Исходивший от нее пьянящий запах сводил его с ума. Он сладострастно раздвинул ее бедра, любуясь ее самым интимным местом. Мягкое, шелковистое, нежное, словно цветок. Он слегка подул на влажные завитушки волос. Фиона застонала и выгнулась, на этот раз ее стон звучал громче и призывнее.

Торжествующий Гэвин принялся лизать атласную внутреннюю оболочку. Дыхание у Фионы вдруг пресеклось, она закричала, и ее голова заметалась по подушке из стороны в сторону.

Гэвин не останавливался. Закрыв глаза, она продолжала сладострастно стонать. Вдруг судорога пробежала по всему ее телу. Она изогнулась, словно прося о чем-то большем. Ее возбуждение передалось ему, и он с трудом удержал себя в руках.

Гэвин гордился собой, глядя на лежавшую перед ним Фиону. Благодаря своему опыту и сноровке он сумел добиться желаемого. Теперь оставалось сделать последнее, то самое, что рвалось изнутри его.

— А теперь я возьму тебя, — прохрипел он.

Фиона лежала перед ним, вся открытая и доступная. Она сама развела ноги, словно приглашая его войти внутрь ее. Его не надо было дважды просить об этом. Крепко обхватив ее за бедра, он привлек ее к себе. Его пенис коснулся ее трепещущей плоти и осторожно проник глубже, наполняя их обоих жаром наслаждения. Фиона сжалась, а затем, застонав, открылась навстречу его движению. Их соединила невидимая, но прочная нить. Ее нельзя было порвать, и ничего нельзя было поделать, и некуда было деваться от напряженного, захлестывающего душу томления. По их жилам бежала кровь, звеня и зовя куда-то вдаль, обещая невыразимо высокое наслаждение.

Гэвин ритмично двигался взад-вперед, и мощный поток страсти уже нес их к конечной цели. Ими овладело не только полное телесное, но и душевное единение. Наконец он в последний раз с силой вошел в нее и упал обессиленный, содрогаясь вместе с ней от сладострастных конвульсий.

— Я все время думал о тебе, — признался он.

Фиона удивленно приподняла брови. Она ласково провела рукой по шраму на его виске.

— Я считала дни, пока ты отсутствовал, каждый раз надеясь, что этот день последний и ты вот-вот приедешь. И наконец ты приехал.

Неужели она тосковала по нему? От этой мысли у Гэвина перехватило дыхание. Без всяких слов он схватил ее за бедра и придвинул к себе. Фиона не противилась, на душе у нее стало беспокойно и весело.

Он принялся ласкать ее, пока дрожь опять не пробежала по ее телу. Фиона сама схватила его за плечи и прижалась к нему. Сладостный момент наступил опять. Не думая, не соображая, подчиняясь одному лишь зову плоти, он овладел ею.

Обессиленный Гэвин лежал рядом с ней, переводя дыхание. Запах утоленной страсти, разлившийся по спальне, стал осязаемым, восхитительным, пьянящим душу. Когда его прерывистое дыхание улеглось, он с наслаждением уткнулся лицом в ее золотистые волосы. Он лежал в полузабытьи, нежно поглаживая ее кожу. И в этот момент все его тревоги, тяжкое осознание неудачи из-за вновь ускользнувшего Гилроя вдруг перестали давить на его сердце и омрачать душу.

Вздохнув глубоко несколько раз, он незаметно для себя уснул сном младенца. Так сладко и так безмятежно он давно не засыпал.

* * *

Размеренное дыхание и расслабленное положение тела убедило Фиону, что Гэвин крепко уснул. Ей пора было уходить. Она осторожно огляделась вокруг себя, прикидывая, как бы по возможности тише и незаметнее выскользнуть из его постели и из его спальни.