– У меня трудности, – сказала я. – Я пришла как частное лицо, чтобы донести на себя. Я преступила закон, не знаю, что теперь делать, и очень прошу не сажать меня сразу.

– Скажите, в чем дело. Если это не убийство, то возможно, вы останетесь на свободе.

– Если позволите, я начну с конца. Мне кажется, что я впуталась в дело, которое заключается в подделке произведений искусства. По-моему вам это знакомо.

Полковник как-то странно посмотрел на меня:

– Не знаю, понимаете ли вы, что мы довольно редко подделываем произведения искусства.

– Но вы раскрываете преступления в этой области намного чаще, чем я. Значит так, я нашла пакет… То есть, его нам принесли… Нет, все-таки с этого начинать не стоит.

Полковник смотрел на меня с выражением терпеливого отвращения. Я решила с конца не начинать.

– Жаль, по-видимому придется начать с начала. Итак, один мужчина уговорил меня, чтобы я три недели изображала женщину, которая уедет. Я должна была поселиться в ее доме и ссориться с мужем. Как она. Я похожа на нее лицом, особенно в ее парике и ее шмотках. Я там поселилась.

– Зачем? – остановил меня полковник.

– Как зачем, чтобы изображать эту женщину…

– Зачем ее изображать?

– Так этот мужчина, который меня уговорил, говорил, что для любви. Чтобы она могла уехать с ним в тайне от мужа. Такая большая любовь, тайная, с препятствиями… Подождите, как раз здесь собака и зарыта. Я поселилась и через некоторое время узнала, что ее муж вовсе не ее муж, а подставное лицо…

– Не могли бы вы говорить попонятнее?

– Стараюсь, как могу. Я выступила в роли хозяйки дома, и в доме был муж, который, как оказалось, очутился в точно такой же ситуации, то есть, один мужчина уговорил его, чтобы он изображал мужа, то есть этого мужчину. Чтобы он поселился в его доме и ссорился с его женой. Он поселился и был уверен, что жена это я…

– По-моему, вы как раз пишете какую-то неслыханно запутанную повесть. Какое отношение к этому имеет подделка произведений искусства?

– Жаль, что я не принесла эту плакальщицу над гробом, вы бы сразу поверили, что все это правда, – уныло сказала я, одновременно подумав, что мои рассуждения действительно звучат не совсем понятно. – Но она чертовски тяжелая, кроме того я не хотела испытывать ваши нервы. Вместо того, чтобы поблагодарить меня, вы надо мной издеваетесь.

– Не знаю, кто над кем, по-моему, вы надо мной.

– Я бы не решилась. Слушайте дальше. Короче говоря, выяснилось, что в доме живут два человека, которые, вдвоем, в тайне друг от друга, должны изображать чужих людей. Причины, по которым нас уговорили, показались нам неясными и подозрительными, до сих пор мы их так и не поняли. Это еще ничего, я бы к вам не прибежала, подозрительным нам показался пакет, который принес пару дней назад какой-то жлоб. Во-первых, он по-дурацки со мной разговаривал…

– Как? – снова остановил меня полковник, я вдруг поняла, что вопреки доброжелательной недоверчивости он слушает удивительно внимательно и безошибочно вылавливает из хаоса самое важное. А говорит, что ничего не понимает!.. Я почувствовала, что-то вроде удивления.

– Абсолютно бессмысленно. Спросил меня про кур, согласился на крокодилов и сказал, что принес для них морковь…

– Не могли бы вы воспроизвести этот разговор поточнее? Морковь для крокодилов меня немного сбивает.

– Меня тоже. Конечно могу. Вы хотите сразу?

– Нет, потом. И что дальше?

– Он вручил мне пакет для шефа.

– Для кого? – очень резко спросил полковник.

– Для шефа. Извините меня, но я не выдумываю…

Полковник жестом остановил меня. С минуту он размышлял, мне показалось, что в его взгляде я увидела некоторый страх, после чего он поднялся, выглянул к секретарше и потребовал немедленно позвать капитана Рыняка. Я слегка забеспокоилась.

– Подождите со своими откровениями, – сказал он, вернувшись в кресло. – Сейчас сюда придет мой сотрудник, которого они заинтересуют. То что вы говорите, это голая правда, или вы добавили кое-что от себя?

– Вы меня переоцениваете, к такой правде трудно что-либо добавить…

Капитана Рыняка я знала уже много лет. Он, кажется, тоже меня помнил, причем лучше меня, потому что, увидев меня, будто поперхнулся. Я подумала, что все-таки люблю милицию без взаимности.

– Пани Хмелевская рассказывает интересную историю, – язвительно произнес полковник. – Она может вас заинтересовать. Ей встретился какой-то пакет, предназначенный для шефа.

Капитан посмотрел на меня как на привидение.

– Вы?!

Я кивнула.

– Она, она, – нетерпеливо подтвердил полковник. – Ей вручили этот пакет, потому что уже несколько недель, она играет роль совсем другого человека, ее на это уговорили. Как ее зовут, жену?

– Мачеяк. Барбара Мачеяк.

С минуту капитан был похож на человека пораженного громом. Он сорвался с кресла, застыл на полпути, уставившись на меня взглядом наполненным удивлением и страхом. Мне стало жарко и я очень нехорошо подумала про пана Паляновского. У полковника было каменное лицо.

– А мужа?

– Роман. Тоже Мачеяк, естественно.

– И, судя по тому, что вы говорите, некоторое время вместо Барбары и Романа Мачеяк в их доме живут два абсолютно посторонних человека.

Капитан свалился в кресло, после чего подхватился и молча выбежал. Я почувствовала себя, как в тропиках. Я сделала несмелую попытку объяснить в чем тут собственно дело, которую полковник подавил в зародыше. Через несколько очень долгих минут капитан вернулся с бумагой в руке.

– Она вышла из дома, одетой в фиолетовую шляпу, клетчатый плащ, фиолетовое, черное, красное. Черная сумочка, черные туфли, – прочитал он с бумаги. – Вошла в «Саву»…

Он остановился и оба они, как по команде, посмотрели на мой светлый костюм и бежевую сумочку, после чего одновременно перенесли взоры на ноги.

– Сходится, – неуверенно призналась я. – Туфли у меня те же самые, они не подходят к этому костюму, но я надеялась, что никто не обратит внимания. Все остальное в сумке у подставного мужа, который ждет на лестнице в торговом центре.

Полковник и капитан посмотрели друг на друга. Капитан свалился в кресло, как человек у которого отнялись ноги. Воцарилось зловещее молчание.

– Рассказывать дальше? – осторожно спросила я, сильно испугавшись. – Кажется, я вам перешла дорогу?..

– Да, немного, – ответил полковник. – Вам обязательно впутываться в такие дела?.. Начните еще раз, сначала, и теперь со всеми подробностями. И повторите тот разговор.

Я придерживалась хронологии событий, всеми силами пытаясь выпятить большую любовь пана Паляновского, которая для меня была единственным смягчающим обстоятельством. Капитан слушал внимательно, выражение удивления сменилось выражением угрюмой злости, он смотрел на меня с нескрываемым упреком. Я опять добралась до пакета для шефа.