— Из управления письма нет. Хорошо бы они поторопились… Но есть письмо от Люсиллы…

— Слава Богу, я его так ждала.

— …и какой-то большой твердый конверт, не иначе как приглашение на королевский прием.

— Почерк Верены?

— Очень может быть.

— Это приглашение на бал.

— И еще два таких же конверта, один для Люсиллы, второй… — Арчи запнулся, — …для Пандоры. Нам предстоит надписать адреса и отправить дальше.

Руки Изабел замерли. Они смотрели друг на друга с разных концов длинного, усыпанного перьями стола.

— Пандора? Они приглашают Пандору?

— Судя по конверту, да.

— Странно, Верена даже не сказала мне, что собирается пригласить ее.

— А почему она должна была сказать?

— Надо поскорее переслать конверт. Открой-ка наш, посмотрим, как выглядит приглашение.

Арчи распечатал конверт.

— Очень внушительно. — Брови у него поползли вверх. — Тисненая надпись, золотой обрез. Шестнадцатое сентября. Однако Верена затянула с приглашениями, тебе не кажется? Всего один месяц остался.

— Дело в том, что вышла задержка. Первую партию по ошибке отпечатали на оборотной стороне карточки, и Верена отослала весь заказ обратно, чтобы переделали.

— Как она разглядела, что не на той стороне?

— Верена в таких вещах разбирается, и она очень дотошная, все обязательно проверит. Так что там написано?

— …Лорду и леди Балмерино… Миссис Энгус Стейнтон… первый бал Кэти. И так далее: когда, где… Танцы начнутся в десять, — Арчи поднял вверх приглашение. — Ну как, впечатляет?

Очки лежали где-то далеко, и Изабел, сощурившись, стала разглядывать карточку с золотым обрезом.

Миссис Энгус Стейнтон

приглашает

на первый бал Кэти

Пятница, 16 сентября. 1988 года

Коррихил, Туллочард

Релкиркшир

Танцы в 10 вечера

— Я польщена. А как прекрасно эта карточка будет выглядеть на камине! Американцы подумают, нас приглашает королева. Теперь прочти мне письмо Люсиллы, оно для меня куда важнее.

Арчи вскрыл конверт с французской маркой и развернул два тоненьких сероватого цвета листочка.

— Ну и бумага! Уж не туалетная ли?

— Читай, Арчи.

«Париж. Шестое августа.

Дорогие мама и папа!

Прошу прощения за то, что так редко пишу, совсем нет времени. В этой короткой записочке хочу сообщить вам о моих предполагаемых передвижениях. Через пару дней я уеду из Парижа, хочу отправиться на юг. Поеду автобусом, это лучше, чем голосовать на дороге. Со мной едет парень из Австралии, Джефф Хоуленд. Он не художник, а фермер-овцевод из Квинсленда. Решил год побездельничать в Европе. У него друзья в Ивисе, может быть, мы заедем к ним. Не знаю, как все получится, но если мы проедем через Майорку, хотите ли вы, чтобы я навестила Пандору? Если хотите, пришлите мне ее адрес, потому что я его потеряла. И, увы, денег у меня маловато, не могли бы вы одолжить мне немного до получения стипендии? И адрес, и деньги шлите на имя Ганса Бергдорфа, п/о, ящик 13, Ивиса. Париж изумителен, но сейчас тут одни туристы, все парижане умчались на пляжи или в горы. На днях была на потрясающей выставке Матисса. Очень вас люблю, дорогие мои, и НЕ БЕСПОКОЙТЕСЬ!

Люсилла.

P. S. Не забудьте про деньги».

Арчи сложил письмо и снова всунул его в конверт.

— Австралиец… — сказала Изабел.

— Фермер-овцевод.

— Слоняется по Европе.

— Но хоть автобусом путешествуют.

— Что ж, ладно, могло быть и хуже. Подумать только, может быть, она увидит Пандору… не удивительно ли? Мы последнее время и не вспоминали о ней, и вдруг сразу и это приглашение, и Люсилла собирается к ней заехать. А Ивиса — это далеко от Майорки?

— Не очень.

— Я хочу, чтобы Люсилла приехала домой.

— Ей хорошо, Изабел, у нее интересная жизнь.

— Мне неприятно, что у нее нет денег.

— Я пошлю ей чек.

— И я так скучаю по ней…

— Знаю.

Перепелки были ощипаны, перья собраны в черный пластиковый пакет. Шесть маленьких тушек рядком лежали на столе. Изабел взяла остро наточенный нож и решительно вонзила его в мягкое тельце, сунула руку внутрь и вытянула длинную полоску жемчужно-серых внутренностей. В нос ударил тошнотворный запах.

Арчи поспешно поднялся из-за стола и собрал конверты.

— Пойду-ка я выпишу чек, покуда не позабыл, — и Арчи направился в кабинет, плотно притворив за собой дверь кухни.

Сев за письменный стол, он минуту-другую держал в руке конверт, предназначенный для Пандоры, решая, вложить в него записочку от себя или не надо. «Такое приятное событие — бал, — написал бы он, — будет весело. Отчего бы тебе не приехать в Крой? Мы будем тебе так рады! Приезжай, Пандора, доставь нам удовольствие…»

Но сколько раз он писал ей прежде, а она не дала себе труда хоть раз ответить. И на это письмо не ответит. Он вздохнул и аккуратно вывел на конверте адрес Пандоры, добавил несколько марок, наклеил ярлычок «авиа» и отложил конверт в сторону.

Затем выписал чек Люсилле Блэр на сто пятьдесят фунтов. И начал писать дочери письмо.

«Крой, 15 августа.

Моя дорогая Люсилла!

Очень рады весточке от тебя, мы получили ее сегодня утром. Надеюсь, поездка на юг Франции будет приятной и тебе хватит денег, чтобы добраться до Ивисы. Чек вкладываю в этот же конверт. Ты спрашиваешь про Пандору. Уверен, что она будет рада повидать тебя, но все же позвони ей заранее и предупреди, что собираешься к ней.

Ее адрес: „Каса Роса“, Пуэрто-дель-Фуэго. Майорка. Телефона я не знаю, но ты наверняка найдешь его в телефонной книге в Пальме.

Посылаю тебе также приглашение Стейнтонов на первый бал Кэти. Он должен состояться через месяц, и, может быть, у тебя более увлекательные планы на эти дни, но я знаю, как была бы счастлива мама, если бы ты приехала.

Двенадцатого выпал для меня хороший денек — ездил на утреннюю охоту. Скрадок мне выделили в низине, один из лучших, и я был всем очень благодарен. Хэмиш поехал со мной, он нес ружье и ягдташ и помог мне взобраться на холм. Эдмунд Эрд стрелял очень удачно, но не так уж много настрелял к концу дня: около сорока штук и два зайца — вот и вся добыча. Хэмиш вчера уехал в Аржилл погостить у своего школьного друга, пробудет там неделю. Взял с собой удочку, хочет половить форель, а может, им удастся порыбачить и в море.

Целую тебя, моя девочка.

Папа».