– А пока ты можешь предложить нам прохладительное, – весело предложила она. – Мы умираем от жары.

Элизабет ушла в дом, чтобы отдать распоряжения, Симон воспользовался ее отсутствием, сел рядом с очаровательной Жюли и сказал:

– А теперь поговорим о вас, красавица из красавиц!

Одним из достоинств Жана Симона была способность принимать молниеносные решения. Сначала он дал согласие на свадьбу сына с Элизабет Ланж, но постарался все же обогнать его на пути к семейному счастью. В августе 1797 года, то есть через месяц после своего визита в Монтале, он женился на Жюли Кандей. Мишель и Элизабет обвенчались только в декабре того же года.

Молодые решили сдавать внаем небольшой особнячок на улице Шантерен, бывший свидетелем бурной жизни актрисы, и поселились вместе с маленькой Элизой, которая обожала новую маму, в великолепном особняке на той же улице, но подальше, под номером 44. Особняк был роскошным, его построил двадцать лет тому назад архитектор Брониар для танцовщицы Девриё из Оперы, и Мишель не пожалел средств, чтобы он стал достойным обрамлением для его красавицы жены.

Богатство Мишеля, надо сказать, росло. Связи Элизабет с весьма влиятельными мужчинами, каким был, например, Талейран, пошли ему на пользу, и он заключил с бывшим епископом Отенским несколько весьма выгодных для обеих сторон контрактов, правда, не совсем безупречных. Золото текло рекой в хорошенькие ручки мадам Симон.

Но времена меняются. Бонапарт, достигнув пика славы, стукнул мощным кулаком по правительственному столу, и все вздрогнули. После 18 брюмера Бонапарт торопливым шагом двинулся к консульству и получил его 2 августа 1802 года.

Став единовластным хозяином, он дал всем понять, как весом его авторитет, и стал заглядывать всюду, и в особенности туда, где его придирчивый взор был чаще всего нежелателен. Мишель Симон испугался. До него донеслись тревожные слухи, и поэтому, когда он услышал, что Луи Бонапарт, брат генерала, с завистью смотрит на его великолепный особняк, он сообщил ему, что готов его уступить, правда, недешево. Симон надеялся, что его дорогостоящая любезность умерит возможный гнев Первого консула.

Бонапарта и в самом деле тронул жест бельгийского финансиста. Он принял его на свой счет и счел выражением преданности. Генерал смягчил свою предубежденность и в последующее время не так пристально следил за деятельностью Мишеля Симона.

Бывшая мадемуазель Ланж обожала мужа и была самой преданной и самой любящей женой. Она хранила мужу верность, в чем убедился на своем опыте художник Жироде, который позволил себе питать легкомысленные надежды, зная о ее прошлом.

Мишел Симон заказал Жироде портрет своей жены. Художник с первых сеансов влюбился в модель. Был он молод, горячего темперамента, с большим самомнением и малой терпеливостью. Все препятствия на своем пути он презирал и ненавидел. Репутация безупречной мадам Симон была еще слишком свежа и не вытеснила из памяти ветреность мадемуазель Ланж, так что Жироде, положившись на злоязычных кумушек, возомнил, что вмиг возьмет крепость, которая только кажется неприступной.

И был до крайности удивлен, когда в один прекрасный день, оставив кисть, он бросился к своей модели с пламенным признанием, но услышал в ответ отповедь, произнесенную мелодичным голосом бывшей актрисы. Она вежливо, но непреклонно посоветовала ему оставить свои пламенные чувства при себе, так как они ей кажутся не только неуместными, но и оскорбительными, и она готова тут же отказаться от позирования. Изумленный, задетый до глубины души художник ей не поверил.

Он повторил признание еще раз, потом еще, а на третий, когда пожелал подтвердить свою страсть прямой атакой, получил две пощечины, и таких весомых, что трудно было предположить, что их способна нанести нежная женская ручка.

– Я здесь, чтобы позировать для портрета, – объявила возмущенная Элизабет. – И если вы до сих пор этого не поняли, повторю еще раз: я люблю только моего мужа!

– Вы заплатите мне за эту пощечину, – пригрозил художник. – За кого вы себя принимаете, чтобы разыгрывать передо мной добродетель? Вы думаете, что Ланж уже позабыта?

– Мадемуазель Ланж больше не существует. Есть мадам Симон, запомните это и относитесь с уважением к моему имени. Или уважения от вас потребует мой муж, он прекрасно владеет шпагой и – не хуже пистолетом.

Жироде хоть и разгневался, но природная опасливость перевесила, и он решил отступить. Однако обида была так велика, что он никак не мог успокоиться. В день открытия Салона, где должен был быть представлен портрет госпожи Симон, художник не сдержался.

Он дал волю своей ярости, сорвав выставленное в галерее полотно и исполосовав его ножом. Потом он бросил обрывки на землю, растоптал ногами и, ко всеобщему удивлению, убежал.

Справедливости ради следует добавить, что ярость художника разжег еще и тот факт, что, для того чтобы возместить свою обиду, он назначил за портрет непомерную цену, и Симоны отказались его брать. В этом, скорее всего, и была причина дикой выходки художника в галерее.

Однако испепеляющая ненависть Жироде не была утолена. Он жаждал мести, мести оглушительной, мести на весь Париж. Жироде работал день и ночь и сумел до окончания Салона повесить в галерее полотно, которое имело откровенно оскорбительный характер. Он представил Элизабет в виде обнаженной Данаи, раскинувшейся на ложе, засыпанном золотыми монетами, а рядом с ней – индюка с обручальным кольцом на лапе. Вполне естественно, что скандал, которого так жаждал Жироде, разразился.

Репутация Жироде от него не выиграла, он заслужил презрение многих женщин. Его поступок был сочтен настолько неподобающим, что Бонапарт, которому сообщил о нем миниатюрист Исабей, друг мадам Симон, и Жозефина, питающая дружеские чувства к молодой женщине, тоже выразил свое неодобрение, и, прямо скажем, без излишней деликатности. Генерал распорядился немедленно убрать картину из галереи.

Благодаря вмешательству Бонапарта Элизабет не слишком пострадала от всей этой истории. Она даже окутала ее ореолом благородства, вопреки желанию художника облить ее грязью. В глазах окружения Элизабет и в ее собственных глазах она одержала победу. Молодая женщина ощутила себя достойной уважения. Мадемуазель Ланж была погребена окончательно.

Мадам Симон надеялась утвердить свое положение порядочной женщины, получив своего рода посвящение в новый статус на празднестве 22 апреля 1806 года.

Бонапарт уступил место Наполеону I, Франция получила императора, чью непререкаемую волю уже успели почувствовать на себе поставщики, снабжающие армию, и финансисты вроде Мишеля Симона. Континентальная блокада уже кое-кого из них разорила, и Симон тоже понес весьма серьезные потери. Император поклялся «поставить на колени» тех, кого презрительно называл «спекулянтами». Он устраивал оглушительные сцены императрице, если она случайно виделась с кем-то из этих «спекулянтов», так как когда-то именно они были ее самыми близкими друзьями.

Новые веяния пошатнули положение Симонов, и нужно было подумать, как вернуть его на прежнюю высоту. У императрицы Жозефины была взбалмошная головка и золотое сердце. Ее не оставили равнодушной неприятности ее бывшей соседки, с которой она всегда поддерживала дружеские отношения, и она задумала ей помочь, пригласив на бал в Тюильри. Зная пристрастие своего супруга к хорошеньким личикам, она подумала, что мадам Симон может расположить его к себе.