Ему тотчас сделалось легко на душе, он радостно вскрикнул.

Она пошатнулась, но он удержал ее за руку. И с каждым мгновением, пока он держал ее руку, силы возвращались к нему. Боже, как это приятно! Он был готов возликовать.

Чувствуя, как жизнь вновь разливается по его жилам, он откинулся затылком на стену, и из глаз его покатились слезы. Внутри его словно нарастала волна, ощущение собственной непобедимости. Осознание того, что он не умрет. Внутри его все пело – силы переполняли его, как никогда. Никогда еще он не ощущал в себе столько мощи, столько ликования. К своему ужасу, он обнаружил, что чресла его также переполнены этим буйством жизни. Что ж, значит, впереди его ждут новые радости.

Он подтянул ее ближе к себе, чтобы она могла ощутить всю силу его желания, и глаза ее тотчас удивленно расширились.

– Да, – произнес он, – позволь мне доставить тебе удовольствие, красавица.

– Милорд, – ответила она и обхватила его руками за шею.

Он поставил ее спиной к стене и задрал на себе тунику, а на ней юбки. Терпеть и ждать не было сил. Бесцеремонно коленом раздвинув ей ноги, он одним движением вошел в нее, вошел быстро и глубоко. Он быстро достиг пика, но ему хотелось ее снова и снова. Было бы жаль не воспользоваться такой возможностью.

Он был ослеплен этим своим желанием, своей силой, ее и своим собственным экстазом. Ее жизнь накатывалась на него огромными влажными волнами, а вместе с ними его собственная мощь увеличивалась в сотни раз. Теперь девушка плакала и умоляла его. Но он ее не слышал. Он волочился за юбками с четырнадцати лет, и еще ни разу не испытывал ничего подобного нынешнему экстазу. Он не догадывался, что такой существует. Он кончал раз за разом, и цепочке его пиков наслаждения не было конца. В нем было столько мужской силы, что ему не было равных.

Он обладал неведомой доселе мощью.

И эта мощь ослепляла его, она поглотила его с головой, одарила его невиданной выносливостью. Он был готов рычать от удовольствия. На сей раз он сможет одолеть Морэя.

Неожиданно он обратил внимание, что женщина притихла. Он перевел взгляд на свою грудь. Его туника была по-прежнему в крови, но рана уже закрылась. Чуть выше левого соска оставался лишь небольшой шрамик.

Своей жизнью он был обязан женщине. Исполненный благодарности, он прижал ее к себе, нежно и бережно положил на пол и, сняв с себя плащ, накрыл им бездыханное тело. Он поднялся с колен и неожиданно понял: Морэй рядом, он следит за ним.

Демон шагнул ему навстречу откуда-то из тени. Глаза его светились красным, словно раскаленные угли. Из глотки Морэя вырвался леденящий душу хохот, и он тотчас все понял. Сердце его наполнилось ужасом. Девушка лежала неподвижно.

Нет! Он опустился рядом с ней на колени и повернул к себе лицом. Ее широко раскрытые голубые глаза смотрели на него невидящим взором.

– Приветствую тебя, брат мой. Теперь и ты вкусил наслаждение смерти.

Малкольм резко поднялся и с силой швырнул кружку в очаг. На дворе была полночь, и он сидел один в огромной зале, если не считать пары любимых волкодавов. Собаки наблюдали за ним с равнодушным, сонным видом.

Он уже много месяцев не позволял себе вспоминать то, что случилось тогда в Уркухарте. Три года Малкольм пытался искупить свои грехи, побороть чувство вины. Ему казалось, что он хозяин своих порывов и желаний.

После Уркухарта он познал добрую сотню женщин, и никакого искушения не изведал. Нет, он все-таки лжет. Никакой он себе не хозяин. И он вновь задумался о том, что произошло тогда в Уркухарте.

Его мысли вернулись к женщине, что спала сейчас на втором этаже, еще одна невинная душа. Боже, сколь велик был соблазн отведать ее жизни.

Еще три года назад он почитал себя охотником, но, видит бог, заблуждался. Это за ним самим охотился Морэй. За ним и его душой. И вот теперь эта женщина наполняла его искушением, какого он не ведал раньше. Он думал, что душе его ничего не грозит. Боже, как же он заблуждался!

Клэр разбудили на следующее утро. Едва открыв глаза, она увидела перед собой маленького мальчика, который тыкал ей в ребра пальцем, мимикой и жестикуляцией давая понять, что пора одеваться и спускаться к завтраку. Еще разок помахав в сторону двери, мальчишка расплылся в улыбке и вышел. Прижимая к телу меховое одеяло, Клэр села в постели. Голова кружилась, словно с тяжелого похмелья.

Но нет, то было не похмелье, по крайней мере, не в привычном смысле. Стоило ей вспомнить, что она находится в средневековой Шотландии, как у нее участился пульс. Да, а еще прошлой ночью Малкольм подарил ей любовные утехи. Стоило ей вспомнить эти мгновения, как желание проснулось в ней с новой силой. Она обвела взглядом комнату. В очаге пылал огонь, на шатком столике – кувшин с водой, напротив – узкое высокое окно. Ставни распахнуты, и небо снаружи окрашено в кроваво-красные оттенки.

Ей не верилось, что после вчерашнего она уснет. Но стоило Малкольму выйти за дверь, как сон и усталость сморили ее. Она как убитая уснула и проспала до того самого момента, когда в дверь постучали. Мальчонка со всей ясностью дал понять, чтобы она поторопилась, и она знала почему.

Наконец сон окончательно оставил ее. Им предстоял путь в Данрох. При этой мысли Клэр охватило волнение. А вместе с ним пришли и подспудные опасения. Начинался новый день. Сейчас она увидит Малкольма. Что касается вчерашнего дня, господи, она даже не предполагала, что способна на такие вольности. Но, черт возьми, разве можно забыть, как он дарил ей неописуемое наслаждение, ничего не прося взамен!

Клэр умылась ледяной водой, надеясь в душе, что Малкольму хватит такта воздержаться от каких-либо замечаний по поводу того, что произошло между ними накануне. А как же Сибилла? Не опасно ли для них это путешествие? Дрожа не то от холода, не то от страха, Клэр накинула на плечи брошенный Малкольмом плащ и спустилась вниз. В обеденном зале были лишь служанки, и Клэр слегка расстроилась этому обстоятельству. Впрочем, она успела основательно проголодаться – господи, когда же она ела в последний раз? – и потому с радостью села за стол, где ее уже ждали хлеб, сыр, несколько видов копченой рыбы, а также миска овсянки. Пользуясь вилкой с двумя зубцами, ножом и ложкой, она быстро утолила голод, желая поскорее уйти отсюда. Пока ела, она не могла удержаться от того, чтобы несколько раз не взглянуть исподтишка, откроется ли внушительных размеров дверь. Но та так и не открылась.

Поев, она отодвинула от себя тарелку. Рано или поздно ей придется посмотреть Малкольму в глаза. Правда, она пока не знала, что скажет ему, да и как вообще поведет себя с ним. Лишь в одном не было никаких сомнений: никаких угрызений совести по поводу вчерашнего она не испытывала. Более того, притворяться, что она раскаивается, было бы лицемерием. Такой ночи, как эта, у нее не было давно.

Подумала и тотчас ощутила, как заливается краской. Малкольм – великолепный любовник, одновременно и нежный, и страстный. Так что ей придется расстаться с кое-какими из своих стереотипов. Она больше никогда не назовет его заносчивым средневековым самцом. Нет, конечно, он отнюдь не прост, зато как хорош в постели! Кстати, она бы не прочь оказаться в этой самой постели прямо сейчас! При этой мысли почему-то тотчас сделались ватными ноги.