Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Противоречие между разумом и сердцем – частая тема, в том числе и в русской культуре (обычно показываемая как противопоставление закона и милосердия). Впрочем, Кант сказал бы, что противоречие это мнимое, потому что чувство индивидуально, тогда как разум определяет всеобщий закон. Поэтому отец приговаривает сына-преступника к смерти не потому, что он считает существующее законодательство наиболее разумным, а потому что видит в этом разумное действие, поддерживающее справедливость или гражданский порядок. Если следовать Фейербаху буквально, тогда отмена смертной казни была бы неразумным действием, но она сейчас признана вполне правильной, в том числе из интересов государственного порядка.
Мы не хотим признать прав разума, не хотим из чувства сожаления и снисхождения произнести справедливый, но неумолимо жестокий приговор разума. Разум – достояние рода. Сердце является носителем частных, индивидуальных побуждений, разум – побуждений всеобщих. Разум – сверхчеловеческая, т. е. сверхличная, безличная сила или сущность в человеке. Только посредством разума и в разуме человек обретает силу абстрагировать от самого себя, т. е. от своей субъективной, личной сущности, возвышаться до всеобщих понятий и отношений, отличать объект от производимого им впечатления, рассматривать его по существу, помимо его отношения к человеку.
В этом рассуждении опять Фейербах объединяет одним термином кантовские «разум» и «рассудок». Абстрагировать – превращать в абстракцию, в предмет понятийного научного рассмотрения. Абстрагироваться – делать то же самое с собой (а не «пренебрегать происходящим», как это понимается в современном устном употреблении).
Философия, математика, астрономия, физика, одним словом, всякая наука является продуктом и, следовательно, фактическим доказательством этой поистине бесконечной и божественной деятельности. Поэтому религиозные антропоморфизмы противоречат разуму и он отрицает их. Но этот свободный от антропоморфизмов, беспощадный, бесстрастный Бог есть не что иное, как собственная объективная сущность разума.
Беспощадный (rücksichtslos, собственно «безоглядный») – Фейербах опирается на этимологию этого слова, вспоминая библейского Бога как ревнителя, сокрушающего замыслы сильных, показывающего свое могущество, требующего к себе большей преданности, чем к людям. Обычно это свойство Бога называют «сильный» или «крепкий», как в христианском гимне «Святый Боже, святый крепкий, святый бессмертный, помилуй нас». В теологии обычно употребляются для передачи этой идеи слова греческого происхождения (в иврите такое словообразование невозможно) с корнем все-: всемогущий, всесильный, всевластный.
Бог, как таковой, т. е. как не конечная, не человеческая, не материальная, не чувственная сущность, есть только объект мышления. Это отвлеченное, отрицательное, неопределенное, аморфное, непостижимое существо; оно познается, т. е. становится объектом только при помощи абстракции и отрицания. Почему? Потому что оно есть не что иное, как объективная сущность мыслительной способности, т. е. вообще той силы или способности, благодаря которой человек сознает разум, ум, рассудок. Духовной сущностью является исключительно мышление, познавание, разум, а всякая другая духовная сущность есть призрак, порождение фантазии.
Отрицательное – здесь в значении «определяемое через отрицание», а не «вызывающее отрицательное отношение. Фейербах настаивает на том, что Бог – это форма самосознания человеческого разума, в которой разум осознает свою духовную автономию, независимость от материальных вещей. При этом, в отличие от атеистов эпохи Просвещения, Фейербах считает, что фантазией порожден не Бог, а те представления о Боге, в которых Бог недостаточно разумен: например, слишком мстителен, эгоистичен или зависим от иных человеческих капризов.
Человек не может допустить другой духовной сущности, другого разума, кроме того, который светится и проявляется в нем. Он может только вынести разум за пределы своей индивидуальности. Бесконечный дух, в противоположность конечному, есть не что иное, как разум, вынесенный за пределы индивидуальности и телесности (потому что индивидуальность и телесность не отделимы одна от другой), разум, утверждаемый или мыслимый сам в себе. Схоластики, отцы церкви и еще раньше их языческие философы говорили, что Бог – существо бестелесное, дух, чистый разум.
Телесность – способность обладать телом как чем-то завершенным и полным, ясно, что она есть только у индивида как имеющего свои границы и свое основание существования, которое мы прочитываем через тело.
Схоластики (т. е. школьные философы, философы-преподаватели) – во времена Фейербаха так называли всех средневековых религиозных философов, не относившихся к раннехристианским отцам Церкви. Сейчас обычно схоластиками называют средневековых философов, создававших определенные формы рационального знания, воспринимавшегося через учебники.
О бестелесности Бога античные философы стали говорить еще до Платона. Так, для Ксенофана Колофонского и Парменида Элейского Бог представляет собой некую совершенную форму, нечто вроде шара, т. е. форму, лишенную недостатков индивидуальных вещей.
Образ Бога, как такового, нельзя себе представить, но ведь ты не можешь представить себе и образ разума. Какой у него вид? Разве можно постичь и представить себе его деятельность? Бог непостижим, но постигаешь ли ты сущность разума? Исследовал ли ты таинственные функции мышления, сокровенную сущность самосознания? Разве самосознание не есть величайшая из тайн? Даже древние мистики, схоластики и отцы церкви сравнивали непостижимость Существа Божия с непостижимостью человеческого разума.
Фейербах не дает здесь ссылки, хотя такие мотивы можно найти у Максима Исповедника или Фомы Аквинского. Греческие слова «нус» (ум) и «логос» (разум, слово) могли прилагаться как к человеку, так и к Богу: еще античный философ Плотин полностью отождествил Бога с Умом. Но о непостижимости человеческого ума отцы церкви говорили чаще полемически, отсылая к призыву Сократа «Познай себя» и тем самым опровергая язычников и атеистов: они не знают даже собственного ума, а при этом думают, что обладают достоверным знанием о божественном, что там существует, а что – нет. Верующий ум при этом оказывается обладающим достоверным знанием, полученным из Откровения.
