В конце 1980-х гг. ситуацию вывернули наизнанку, к чему весьма деятельно приложили руки некоторые историки и журналисты. Ими была инициирована волна «требований ветеранов войны и труда» к Главной военной прокуратуре и Военной коллегии Верховного суда СССР осуществить реабилитацию «невинного пострадавшего от сталинизма» Добробабина. Характерно, что это заявление в ГВП было составлено со слов самого этого «ероя»[35], который, впоследствии, уже на допросе в ГВП заявил, что с этим заявлением ознакомился бегло, поэтому ряд моментов изложен неверно. В частности, Добробабин откровенно признал тот факт, что на службу в полицию пошел сознательно, прекрасно понимая, что он делает. Между тем, публикациями в «Московской Правде» от 25 октября 1988 г. и в «Правде» от 18 ноября 1988 г. Добробабина выставили чуть ли не героем, который ничем не запятнал себя перед Родиной. Вплоть до утверждений, что-де он даже помогал сельчанам, облегчал их участь в период оккупации, а следователи НКВД (кстати, не НКВД, а МГБ) оказались такими злыднями, что применяли к нему физическое насилие, из-за чего он признался в том, чего не делал.

Прокуратура всё тщательнейшим (масштаб проведенной ею работы просто поражает!) образом проверила и установила, что, мягко выражаясь, заявление и некоторые другие представленные документы «не совсем точно отражают деятельность Добробабина на временно оккупированной немцами территории». Более того. Было установлено, что мысль о «жестокости и незаконности следствия» была навязана Ивану Евстафьевичу Добробабину ходатайствовавшими за него лицами. Хотя сам Иван Евстафьвич четко признал, что следователь Бабушкин никакого насилия к нему не применял. Хуже того. Было установлено, что практически все факты из деятельности Добробабина на службе у немцев были попросту безосновательно передернуты в его пользу. Зачем это было, сделано догадаться не трудно — в те времена многие зарабатывали себе «политический капитал» на огульной, полностью беспочвенной критике сталинизма и «зверств» НКВД.

Однако, несмотря на сильнейший нажим на ГВП и ВК ВС СССР со стороны «демократической общественности», заключение ГВП от 17 августа 1989 г. гласило, что никаких оснований для реабилитации Добробабина нет, что он был осужден законно! Более того, ГВП пришла к выводу, что Добробабин вообще не участвовал в том знаменитом бою, а попросту смылся с боевых позиций, два дня прослонялся в лесу и затем сдался немцам. И все его заявления о том, что он находился на поле боя без сознания двое суток — отпетая ложь. В ноябре 1941 г. уже были ощутимые морозы, и вряд ли бы он остался жив, пролежав двое суток на морозе. Он спасся лишь тем, что предал один раз — удрал с поля боя, второй раз — добровольно сдался в плен, и третий раз — добровольно пошел на службу в немецкую полицию. А затем все это скрывал, но в 1948 г. суровая длань справедливого сталинского правосудия его настигла.

Прокуратура даже сделала такой вывод: «Большая правда большого подвига была сфальсифицирована журналистами в „героизм взвода Добробабина“ (кстати говоря, ГВП однозначно установила, что он не был ни командиром взвода, ни помощником командира взвода. — А.М.). Массовый подвиг всей роты, всего полка, всей дивизии безответственностью не совсем добросовестных журналистов преуменьшили до масштабов мифического взвода. В результате нечистоплотный человек получил почести, которых не заслужил». ГВП жестко стоит на этой позиции до сих пор. И правильно делает. Хоть в чем-то она на страже правды.

А что касается самого подвига панфиловцев, остановивших в 1941 г. врага на подступах к Москве, то руки коротки у всех этих деятелей «искусства демократической реабилитации» предателей и изменников. Как бы они ни пыжились, какую бы чернуху не вываливали бы на страницы прессы, ни хрена у них не выйдет. Величие этого выдающегося подвига не померкло за 67 лет! И не померкнет никогда! Потому что это подвиг во славу Её Величества России!

Такими нешуточными мифами наша «интеллигенция», не к ночи будь она помянута, забавляется по сию пору. Однако объяснять ей что-либо попросту бесполезно — не то что бы не поймет, а вовсе не пожелает хотя бы услышать нечто иное, идущие вразрез с её высоколобыми представлениями о «демократии» и «общечеловеческих ценностях». Раз речь о Лубянке, значит, все плохо. По её, «интеллигенции», высоколобому мнению, Лубянка это нечто вроде «империи зла». Ну да и бог с ней, с убогой-то… Лучше поговорим о реальном вкладе славных чекистов в оборону Москвы.

Официально органы государственной безопасности вступили в войну на основании двух совершенно секретных директив народного комиссара государственной безопасности СССР В. Н. Меркулова — от 22 и 24 июня. Вот полный текст первой из них:

А вторая директива касалась органов госбезопасности прифронтовых областей: