– Женщины! – воскликнул Вахтанг с фирменным грузинским акцентом. – Я хочу поднять тост за вас!

– Ты местные законы знаешь? – спросила я у него, как только все выпили. Раньше было нельзя – не может наш (и грузин тоже) отвечать, пока в руке находится невыпитый бокал.

– Ну… – промычал Вахтанг, раздевая меня глазами. Я скосила глаз на Афганца. Следовало быстренько расспросить грузин, пока Вахтанг не получил от Алексея Петровича в ухо.

– Как здесь относятся к убийству слонов?

– Плохо относятся, если нет лицензии, – встрял Гоги, усиленно косившийся на Веркин бюст. – Но можно договориться.

Афганец заметил, что в данном случае ни о каком убийстве слона речи не идет. Стоял вопрос жизни и смерти. Это была самооборона.

– А кто из вас его пристрелил-то все-таки? – Лешка посмотрел вначале на меня, потом на Верку.

Мы скромно потупились. Мы в самом деле не знали, чей выстрел оказался удачным. Вполне мог быть и Костин. Братец же, как обычно, влез, когда его не просили, и во всеуслышание объявил: отпечатки пальцев с ружей стерты, и никто ничего доказать не сможет. Ружья сами выстрелили. Или африканцы стреляли. А мы – иностранные граждане, и вообще, мы много денег приносим местному населению. А тут еще и жизни им спасли.

– Тут жизнь ничего не стоит, – сообщил Вахтанг. – Жизнь местного. Слон гораздо дороже. Один слон дороже всех африканцев, которые тут в лагере работают. Но вообще, в Замбаре все бабки решают. Обезьян, попугаев, змей нельзя вывозить, а мы вывозим. Деньги даешь – и все можно. За слона, конечно, много придется дать. Но за льва было бы больше. У них сейчас слонов много. Оформят лицензию на отстрел задним числом.

Обсуждение продолжалось долго – до прибытия вертолетов, которые, как мы поняли, вызвали африканцы. На вертолетах прилетели официальные лица – лесная полиция. Как показали дальнейшие события, лесная полиция с гораздо бóльшим усердием расследовала гибель слона, чем обычная – гибель человека. Слон оказался дороже. Мы все договорились молчать, как рыбы. Ведь африканцы не видели, кто стрелял, отпечатков пальцев на оружии нет.

Но лесная полиция, в общем-то, не беспокоила нас, иностранцев, и не считала нас виновными. Они долго беседовали со своими соотечественниками, осматривали слоновью тушу, потом отправились в джунгли искать место, где был ранен слон. А его кто-то ранил до нас – поэтому он, обезумев от боли, и понесся на лагерь.

«Не специально ли все это было подстроено?» – промелькнула мысль. С другой стороны, откуда стрелявший мог знать, куда побежит слон? Или он просто хотел, чтобы раненый слон носился где-то неподалеку от лагеря, наводя на нас ужас?

Среди представителей лесной полиции были опытные следопыты, и они смогли восстановить картину случившегося (чего не сделала обычная полиция после убийства сибиряка). Правда, о результатах расследования нам сообщили только на следующее утро.

31 декабря, пятница

Старший из прибывших полицейских собрал нас всех и для начала принес свои извинения. Он сообщил, что в Замбаре еще не было ни одного случая нападения слонов на человека, правда, это случалось в заповедниках Кении и Танзании. Во всех случаях были виноваты туристы – они оказались или неосмотрительными, или назойливыми. Но здесь – совсем другое.

Слона специально привели в этот участок леса. Привел один человек, местный. Именно он и выстрелил в него, потом скрылся. Явно зная, что сюда прибудет лесная полиция, он добежал до озера. Определить, где он вышел из озера, невозможно – ведь в него попрыгала вся обслуга лагеря. Слишком много следов.

Полицейский не говорил прямо, но у меня сложилось впечатление: он считает виновным в случившемся кого-то из постоянно работающих в лагере. Кто-то преднамеренно ранил животное – точно зная, чем это грозит находящимся в той же местности людям.

Полиция принесла извинения туристам за доставленные неудобства, не задала ни одного вопроса о том, кто пристрелил слона, наоборот, выразила восхищение мужеством иностранных гостей. Как я поняла, ни о каком штрафе с нас речи не шло. А вот обслугу лагеря, пожалуй, ждала незавидная судьба – если они не откупятся. В завершение своей речи полицейский напомнил нам о необходимости быть осторожными. Мы ни в коем случае не должны отклоняться от намеченных маршрутов, в точности выполнять указания гидов и инструкторов.

Пока старший полицейский выступал перед нами, на джипах к лагерю подъехала еще одна группа – это была новая обслуга (не знаю уж, где их собрали так быстро) и Ольга с Джоном. На Ольгу было страшно смотреть. Она ужасно устала за последние дни. Таких беспокойных туристов у нее, пожалуй, не бывало еще никогда.

Полиция тем временем загружала бывшую обслугу по вертолетам. Для всех нашлись наручники. Правда, вертолетов на всех сразу не хватит, но это не смущало полицейских. Слетают несколько раз.

– Вы можете потребовать компенсацию за случившееся, – сказала мне Ольга.

– А нельзя ли нам перебраться в гостиницу? – подал голос Костя, досыта наевшийся охотой.

– Ты о чем? – повернулась я к нему, не дав Ольге ответить. – Новый год на носу. Все занято.

– А ведь нам же в самом деле сегодня ночью Новый год встречать, – протянул Сашка.

Но, к моему великому удивлению, Ольга смогла найти места для нас всех – предполагая, что мы пожелаем покинуть лагерь. Поскольку в Замбару с каждым годом прибывает все больше и больше туристов, здесь активно строятся гостиницы. Нас был готов принять один отель на побережье. Первый корпус его был сдан до Нового года, со вторым не успели. Первый заполнен до предела, во втором готова бóльшая часть номеров. Но там сейчас никто не живет. Официально его смогут заселить после того, как будут готовы все номера. Но Ольга договорилась. Нас примут на сегодняшнюю ночь и завтрашнюю. «Хорошенький Новый год», – подумала я. А потом мы начнем путешествие по национальным паркам, останавливаясь в отелях по пути, как и было запланировано изначально.

– Надеюсь, ваша турфирма берет все расходы на себя? – уточнила я.

– Да, конечно.

– Я хотела бы получить подтверждение в письменном виде.

Ольга кивнула, подозвала Джона. Он извлек из портфеля, с которым прибыл, бланки фирмы, заполнил и вручил мне.

Я же тихо спросила у Ольги, тяжело ли ей будет получить компенсацию с работников лагеря. Она улыбнулась впервые за этот день и пояснила: получать она ее будет не с работников, а с их хозяина, который, в свою очередь, потрясет работников. Эта компенсация будет раза в три больше, чем их турфирме обойдется наше переселение. Таких лагерей мало, для того чтобы его открыть, требуется вложить очень много денег. Хозяин их вложил и уже несколько лет получает хороший доход с богатых иностранных туристов. Он, конечно, не желает лишаться такого выгодного бизнеса. Поэтому вопрос будет решен тихо. Просто крупные суммы перейдут из одних рук в несколько пар других.

– Как вы считаете, виновного найдут? – спросила я у Ольги.