Я сдалась.

– Хорошо. Спасибо. Не знаю, как вас благодарить.

– Ерунда, – сконфузился парень, поднимая крышку, – мне приятно за сциниллой поухаживать. Ой, а где рыбные крокеты? Их здесь нет!

– Не может быть, – засмеялась я, – их никто не трогал, уж очень воняли.

– Неужели собаки полакомились? – сделал глупое предположение аспирант.

Я развеселилась еще сильней.

– Кастрюля стоит на подоконнике, мопсам туда не забраться. Они так высоко не запрыгнут.

– И огуречную воду кто-то выхлебал, – задумчиво протянул Юра, – тут почти пусто.

– В чем проблема? – спросил Вульф, входя в кухню.

– Вы ели рыбный корм для сциниллы? – напал на Макса парень.

– Я еще не сошел с ума, – вздохнул мой муж.

– Сколько козочек? – бодро спросили из коридора.

– Три и один баран, – машинально ответил Макс. И тут же спохватился: – Кажется, мой мозг слегка повредился – отвечаю музыкальной книге!

– Юра, чем занимается Роман Сосисович, то есть Сосис Барабанович, вернее, Борис Романович? – окончательно запуталась я.

– Профессор пишет монографию «Влияние припадков гнева на мировую историю в период с цивилизации Нунто по сегодняшний день», – объяснил аспирант. – Это масштабный труд, подразумевающий большую исследовательскую базу: изучение наскальной живописи Нунто, рисунков древних египтян, летописей Нестора, музейных экспонатов. Вот, например, боярин Муромский в припадке злобы разбил о голову своего конюха черпак, из которого скакуна поили. Мужик умер, его кончина сильно повлияла на историю государства Российского.

– Да? Коим образом? – заинтересовался Вульф.

Юра начал насыпать из пакета в миску коричневые комочки.

– Роман Борисович пока не догадался как, но непременно докопается до сути. Профессору нужен и современный материал. Для сравнения. Возьмем среднестатистического древнего грека. Еськин, изучая разные источники, установил, что грек достигал пика своего гнева за две минуты. Скажем, эллину говорили, что у него кривые ноги, горбатая спина, толстый живот. Тот тихо накалялся и по прошествии ста двадцати секунд взлетал петардой. Сейчас профессор ставит эксперимент на современном человеке. Я слушаю повторяющийся текст, коплю гнев, и мы ждем, когда я дойду до его пика.

– То есть когда настанет момент выбрасывания вами в окно Сосисовича? – уточнил Макс.

– Что вы! Конечно, нет! – испугался Юра. – Ну, допустим, я закричу, заплачу, затопаю ногами.

– Интересно, как профессор узнал про гневливость древнего грека… – пробормотала я. – И каковы ваши успехи?

– Я преодолел вершину терпения римлянина, монгола, индийца, приближаюсь к китайцам, – гордо возвестил парень.

– Дядя Юра, а зачем тебе терпеть? – влезла в беседу Киса.

– Не в бровь, а в глаз вопросик, – одобрил Макс. – Действительно, зачем? Какой толк от происходящего?

Юрий на пару секунд растерялся, потом воскликнул:

– Ради науки люди и не на такие жертвы шли!

– Купаться, купаться! Пошли купаться! Сколько козочек? Три и один баран. Бе-бе-бе. Хрю-хрю, – в очередной раз продекламировала на всю квартиру книжка.

Горшок со сциниллой замигал зеленым огоньком и произнес:

– Пароль не полный.

– Апчхи! – закричала Киса.

Послышался щелчок, половинки крышки разъехались в стороны.

– Мне надо записать кодовую фразу, – засуетился Юра.

– Вы еще ее не выучили? – поразилась я.

Аспирант вытаращил глаза.

– Впервые сейчас услышал.

Макс расхохотался, потом пошел к двери, обронив на ходу:

– Поскольку я не древний нунтянин-китаец-грек, мне лучше удалиться.

А я, оставив Юрия заниматься организацией полива сциниллы, удрала молча.

В фирме «Вукс» меня приняли как любимую родственницу – минут десять уточняли, какой именно чай предпочитает госпожа Романова, затем выясняли марку моего любимого печенья, потом проводили в кабинет к боссу, а тот усадил меня на диван, засунул мне под спину подушку и лишь тогда задал вопрос:

– Что случилось?

– Валентин Юрьевич… – начала я.

Брагин поднял руки.

– К чему официоз? Да, я старше вас, но хочется чувствовать себя молодым, в особенности если в кабинете находится столь юная и столь прекрасная девушка.

Времена, когда я могла считаться «юной девушкой», безвозвратно миновали. Да и прекрасной внешне госпожа Романова никогда не была. Правда, я не переживаю по поводу своей внешности. Думаю, лет в шестьдесят смогу спокойно врать, что, когда Фросе[2] было восемнадцать, мужчины падали в обморок от потрясения, увидев ее прекрасный лик. Все постаревшие женщины любят рассказывать про свою былую красоту, и я не стану исключением.

– Зовите меня просто Валя, – лучился улыбкой шеф фирмы «Вукс».

– Хорошо, – согласилась я. – Валя, вы, конечно, в курсе того, что случилось с Вадимом Рыльским?

– Он умер, – кивнул Брагин. – Огромная потеря для мирового спорта и для нас. Планировалась большая рекламная акция. И Наталья, как всегда, потребовала деньги вперед за всю кампанию. Мы филиал мирового концерна, поэтому работаем иначе, чем российские коллеги. И выплаты у нас больше. Спортсмен получает аванс, потом ему после закрытия каждой позиции выдаются деньги. Ну, например, в контракте прописано: фотосессия, посещение мероприятий, интервью прессе, выступление на благотворительных вечерах и так далее. Аванс первым поступает на счет исполнителя. А затем перечисляются отдельные выплаты: сделали фото – в его карман притекает одна сумма, за мероприятие вторая. Но Наталья – просто крокодил. Она всегда говорила: «Вадим работает только при стопроцентной предоплате». И ничто не могло изменить ее мнения. Все сразу, и точка. В конце концов мы перестали с ней спорить.

– Разве нельзя было найти более сговорчивого агента? – удивилась я. – Хороших боксеров много.

– А Рыльский один, – грустно заметил Валентин. – Мы сделали линейку новой одежды именно для боксеров, детей и взрослых, профи и любителей, а также для тех, кто просто любит помахать кулаками в фитнес-зале. Огромный рынок сбыта. Вадима хорошо знали за границей, он вел себя с людьми как иностранец. С российскими звездами часто возникают проблемы. Они пафосные, грубят журналистам, фанатам, могут напиться на вечеринке и постоянно злятся из-за милосердного взноса. Вадим же был как американский селебрити. Ко всем – с улыбкой. Дать автограф? Легко! Селфи? Пожалуйста. Обнять ребенка? С радостью. Поцеловать дурно пахнущего пивом фаната? Иди сюда, дорогой, я тебя люблю. И интервью давал охотно. А рядом всегда стояла Наташа. Едва журналист выключит микрофон, она ему визитку в лапы со словами: «Пришлите текст на утверждение». У нас ей кличку дали – Железная Цыпочка.