Меня охватывает ярость.

Он не тронет мою сестру. Никогда больше!

Тайлер оборачивается к Отем. Она отползает в сторону, спиной к нему. Так легко ее убить.

Сильв кидается вперед, к лесенке на сцену.

Сильв отказывается бояться. Она расправляет плечи и шагает к Тайлеру. Кто-то хватает меня за руку, чтобы остановить.

– Нам нужно прикрытие, – говорит Фарид. – Это наш шанс. Нам нужно выбраться.

Ужас захлестывает меня. За весь день я не испытывал такого кошмара.

– Я не могу оставить Сильв! Он убьет ее! – Я пытаюсь вырваться из хватки Фарида.

– Если тебя застрелят, ты ей не поможешь, – шипит он.

Когда снова раздаются выстрелы, Фар тащит меня к дверям.

– Она его отвлекает. Она дает нам всем шанс. И ты не должен все разрушить, погибнув здесь. Шагай!

По вискам Фарида течет пот.

– Отем еще здесь, – говорит он чуть спокойнее. – Ей будет легче защитить Сильв. Полиция скоро приедет.

Его пальцы впиваются в мое плечо.

Девушка-новичок позади нас спотыкается и падает прямо на сиденье. И тут пуля пробивает ей шею. Я не могу сдержать крика, когда кровь брызжет мне в лицо.

Фарид прав. И я ненавижу его за это.

Территория за линией оцепления превратилась в зону боевых действий. Из школы доносятся крики и выстрелы. Вокруг школы все замерло, и все – полиция и родители – понимают, что это значит. Офицеры вытаскивают из фургонов штурмовые винтовки, визжат тормоза, одна за другой подъезжают машины «Скорой помощи».

За ограждением толпятся репортеры. Они устанавливают камеры и готовятся к съемкам.

– Мы ведем прямой репортаж из старшей школы Оппортьюнити, где сегодня произошла перестрелка, потрясшая всю страну. Спецназ готовится штурмовать школу, родители ожидают известий о судьбе своих детей и…

Софиты заливают все вокруг ярким светом, камеры выхватывают из толпы то одно, то другое лицо.

Мы следуем за шерифом Ли, держась чуть поодаль. Мы с Крисом проходим буквально в дюйме перед съемочной группой, стараясь не обращать на них внимания. Я обхватываю себя руками.

– Значит, вот кто мы теперь? Герои сюжета для вечерних новостей?

Крис отвечает не сразу, потом сует руки в карманы.

– Стервятники…

За журналистами собрались родители. Они кричат и обращаются ко всем, кто их услышит, хотя полицейские отсекают все их вопросы.

– Нет, сэр, мы пока ничего не можем сказать о вашем сыне или дочери.

– Да, мэм, как только что-то будет известно, мы сразу же сообщим.

– Запишите свое имя, и мы сверимся с нашим списком.

– Нам не нужны контакты в школе. Пожалуйста, соблюдайте спокойствие.

– Клер!

Сердце у меня замирает при звуке отцовского голоса. Его отпустили с работы? И мама с ним?

Я смотрю в толпу, но все лица сливаются, как на пейзаже импрессионистов. Это картина отчаяния. Отца не видно. Мне хочется, чтобы он меня защитил, как когда-то в детстве. Тогда он катал меня на плечах, стоило мне устать. Но теперь он знает, что я не такая смелая, как Трейси.

Я не хочу, чтобы он или мама были здесь.

Мы с Крисом пробираемся поближе к полицейским. Не настолько близко к командному центру, чтобы нас заметили, но и не слишком далеко. Мы хотим услышать, что все еще можем хоть что-то сделать. Если я не могу быть смелой, буду хотя бы полезной.

Шериф отдает приказы спецназу. До нас долетают обрывки разговоров. Мы с Крисом ужасно замерзли, но пока еще не дошли до такой стадии отношений, чтобы греть друг друга.

Между нами что-то изменилось, и это меня пугает.

– Поговори со мной, пожалуйста.

За последние четыре года мы с Крисом стали лучшими друзьями. Всего пару месяцев назад он провез меня через полстраны, чтобы я повидалась с Трейси, прежде чем она отправится в пустыню. Он заказал места в гостинице, запасся едой, а я не могла думать ни о чем, кроме того, что моя сестра уезжает на другой конец света. Крис заботился о Мэтте как о собственном брате – особенно когда мы с Таем расстались. Мне нужно чувствовать его рядом.

Взгляд Криса мрачнеет, он отводит глаза.

– Нам всем есть о чем подумать, – тихо говорит он.

Крик проносится над родителями, журналистами, полицейскими. Я поворачиваюсь и чуть не пропускаю его слова:

– Я так боюсь тебя потерять.

Двойные двери распахиваются, и из школы начинают выбегать ученики.

Град пуль окончательно лишает нас надежды. Стоит мне подумать, что хуже уже не будет, что мы достигли дна, Тай доказывает, что я ошибаюсь.

Он стреляет без перерыва. Оказавшиеся у дверей бегут, спасая свою жизнь. Оставшиеся рядом со сценой прячутся по углам и закоулкам зала.

Я ползу от него на четвереньках быстро, как только могу. И на каждом шаге жду, что пуля вопьется в мой позвоночник. Колени и локти словно чужие, но я ползу вперед, пробираясь к лесенке сбоку от сцены. Я не хочу смотреть на ковер, запятнанный кровью. Мне нужно скрыться. Я хочу добраться до Сильв, прежде чем Тай найдет ее.

Потому что, если он ее найдет, ничего больше не будет. Если она умрет, я не смогу сказать ей, что только она одна удерживала меня на этом свете. Что ее губы сулили счастье. Что она заставляла меня становиться лучше. Если она умрет, я поверю во все ужасные слова, что говорил обо мне отец.

Я проскальзываю между двумя рядами сидений и борюсь с желанием зажать уши. Натыкаюсь на рыжую девушку. Ее бьет дрожь, на щеке у нее засохла кровь. Она сжимает мою руку. Я начинаю плакать.

Возле рыжей девушки лежит парнишка, которому Тай уже угрожал.

Мэтт. Когда-то мой брат встречался с его сестрой, но официально мы не знакомились. Тай редко приглашал кого-то домой, а после смерти мамы перестал вовсе. Может быть, он стыдился меня или отца – мне этого никогда не узнать. Может быть, он стыдился нас обоих.

Мэтт плотно прижимается к ножкам сиденья, чтобы не дрожать так сильно. Он кажется таким хрупким, таким напуганным. Я тянусь к нему и тут же отступаю. Этот мальчик боится моего брата.

Мэтт смотрит на меня, но на лице его не отвращение и гнев, а улыбка.

Я подползаю ближе к нему. Он сжимает телефон. Я обхватываю ладонью его ледяные пальцы.

– Я о тебе позабочусь.

Это ложь, но ложь лучше правды. Его футболка залита кровью и резко контрастирует с абсолютно белой кожей.

– Ты отведешь меня домой? – спрашивает он.

Я киваю и глажу его по голове.