Да уж, до сих пор вспоминать приятно. К слову, отец близнецов, генерал в отставке, герой Советского Союза, тоже с нами прошёл процедуру омоложения, через год боевых действий братья его протащили, но с нами он не развлёкся, ушёл в одну из копий Второй Отечественной и воевал там. Как ушёл, мы его больше и не видели. Славка Раневский тоже не появлялся. Пытались искать, но не нашли.

В общем, пять лет прошли, мы стали двадцатилетними. Немного устали от всего этого и решили отдохнуть. Евгений в одном из миров нашёл себе супругу-дворянку, так что Суворовы и Раневские отбыли на заграничные курорты. Документы с новыми личностями они себе давно сделали. Я тоже оформил, но пользовался двумя комплектами, старыми, на тридцатишестилетнего мужчину, и новыми, на двадцатилетнего.

А на третий день что-то на душе стало паршиво, решил напиться, обычно помогает. Хорошо принял. И очнулся в лесу, под вечер. Увидел, как пролетает знакомое звено советских истребителей И-16, и рванул к болоту — а там поле. Тогда я побежал к хутору. Тут в лесу встретилось озеро, искупался и напился родниковой воды, привёл себя в порядок, голова перестала так раскалываться, и, добежав до хутора, убедился, что я действительно там, где и обычно. Перебил мужское население хутора, допросив последнего из бандита, тот и сообщил о дамбе и о том, что тут колхозники поле засеяли, сволочи. Майора НКВД я уже упустил, ночью уехал, но на хуторе был парень в форме младшего лейтенанта РККА. Та же молодка перешила форму под меня. Работы ей было немного, форма и так оказалась почти моего размера. Все трофеи с хутора на телеге я отправил в тайный схрон хуторян, потом сжёг сам хутор и, ведя пленного, он часть трофеев сюда доставил, вернулся к опушке леса, горестно изучая пшеничное поле. Нет портала. А вернуться назад я уже пытался, оттого рука и забинтована. Там порез, первая попытка, и огнестрельное ранение, это уже вторая, но не сработало. Похоже, в этом мире я застрял. Но вот надолго ли? Да ещё как бы мои сюда не рванули, обнаружив моё отсутствие. Вполне могут, и тоже вляпаются в эту ловушку, откуда я выхода пока не вижу.

Что дальше делать, я ещё на хуторе решил: воевать буду. Пусть боевого опыта у меня немного, всё же с японцами мы действовали скорее как диверсанты, проводили воздушные или подводные атаки, а это другое. Правда, должен сказать, что эти пять лет не прошли зря. Мы учились, и я особо. Что касается иностранных языков, то немецкий я теперь знал в совершенстве, дополнительно изучил японский. Китайский-то и так знал, тут его только улучшил. Также я освоил управление легкомоторной авиацией и вертолётом. Даже небольшой боевой опыт получил. Боевую авиацию мы всего один раз применяли, после удачного эксперимента с подлодкой. Купили в Бразилии с базы хранения пять устаревших американских штурмовиков «Скайрейдер» и использовали их. Результат заметно жиже по сравнению с работой субмарины. Хотя японцев всё равно напугали до мокрых штанов и потопили несколько боевых кораблей, броненосцы только повредили да пожары вызвали. Основными нашими целями транспортные и грузовые суда были, вот тут неплохо вышло: сорок семь отправленных на дно, ещё три десятка повредили, работали поодиночке, чтобы охватить как можно больше. Ну и по наземным сухопутным войскам прошлись, по артиллерии в основном, тут результаты лучше, однако боезапас и топливо быстро к концу подошли, и пришлось взорвать все штурмовики и уже к наземным диверсиям перейти, что стало привычным делом. Так что я неплохой стрелок и пулемётчик, умею управлять самолётами, думаю, и с Ил-2 справлюсь, американский штурмовик посложнее был; владею языками, имею неплохие знания по диверсионной и разведывательной деятельности, богатый личный опыт. Подводник с несколькими специальностями, теперь хорошо знаю советскую бронетехнику, спасибо Толе. Овладел морским штурманским делом, раз работали на море, научился водить суда, хотя опыта мало. В принципе, на этом всё. Ещё как специалист-контрразведчик неплох по старой профессии, но тут будет сложно устроиться в долгосрочной перспективе, раскроют.

Вздохнув, я достал из нагрудного кармана документы. Тут были командирское удостоверение, комсомольский билет и отпускное удостоверение. Это липа, хоть и качественная. Согласно этим документам, младший лейтенант Андрей Егорович Агапов, командир пулемётного взвода, проходил службу в подмосковной части, по крайней мере отпускное удостоверении это тоже подтверждало. Фотографий тут не было, так что использовать эти документы я вполне мог, тем более возраст подходящий. Вернув документы на место, я посмотрел на местное светило. Полдень уже, сегодня двадцать первое июня. Прирезав бандита — хватит тут шуметь, — взял тяжёлый вещмешок, что тот до этого нёс, и, закинув за спину, энергичным шагом направился прочь. Кстати, в кобуре ТТ был, номер пистолета вписан в удостоверение. Такая подробность для немецких специалистов похвальна. Разве что в удостоверении не все положенные метки для московских частей стояли и не было следа от ржавой скрепки, я ещё на хуторе всем этим озаботился. Так что доработанное мной удостоверение от настоящего отличить практически невозможно. Это я как специалист говорю.

Двигался по лесу, игнорируя лесную дорогу: бандиты сейчас серьёзно активизировались, стреляют в наших бойцов и командиров, не хочу их жертвой стать. Понятно, что воевать пойду, есть желание немцев проредить, а вот как, пока непонятно. Или к какой-нибудь части прибьюсь, или зайду в комендатуру любого города, мол, полк мой далеко, у Москвы стоит, направьте в действующую часть. Могут послать, служи там, где числишься, а могут и направить, поди угадай. Когда начало темнеть, я прошёл ещё километров пять, уходя подальше от границы, там нашёл место для ночлега, снял вещмешок, положил рядом, сделал лежанку из лапника, сверху накрылся плащом и вскоре уснул. Есть не хотелось, по дороге бутербродом подкрепился.

Разбудил меня рёв множества авиационных моторов, а чуть позже докатился грохот канонады. Точнее, разрывов снарядов, а орудия я слышал как дальний рокот. Снаряды рвались где-то неподалёку, кажется, у той артиллерийской части, мимо которой я в темноте прошёл. Судя по орудиям, там был гаубичный дивизион. Вздохнув, я сел, откинув плащ, и посмотрел на светлеющее небо, там во множестве группами плыли немецкие бомбардировщики. Визуально я наблюдал около тридцати бомбардировщиков и около двадцати штурмовиков, ну и с десяток истребителей. Их худые силуэты ни с чем не спутаешь. Встав, я скатал плащ-палатку в тюк и, достав из вещмешка котелок, сходил к ручью, заодно умылся и освежился, развёл костерок и стал готовить завтрак. Похлёбку небольшую решил сделать. Немного овощей с собой было, вот и взял самую маленькую луковицу, почистил и разрезал кубиками, бросил в воду, туда же настрогал солёного сала. Немного, да и то где мясо было, потом картошки почистил и вместе с крупой закинул в котелок. Одной картофелины и горсти крупы мне хватило. В кружке воду для чая вскипятил. Похлёбка вышла сытной и очень вкусной. Доел хлеб, отобранный у хуторян, теперь только сухари ржаные оставались, зато целый пакет, с килограмм весом. Ну и, помыв посуду, уже сытый собрался и направился дальше.

До дороги тут было метров двести, выйдя на неё, пошёл по обочине. Навстречу несколько грузовиков проскочило, а потом стал гул моторов сзади нагонять. В небе тоже дела творились, видел два воздушных боя. В одном наши троих немцев сбили, потеряв одного своего, в другом — немцы наших всю шестёрку заземлили, хотя и потеряли четверых своих. А нагоняли меня пять грузовиков. Оказалось, раненых везут, даже без зенитного прикрытия, видимо пока ещё не знают, что это жизненно необходимо. Я поднял руку, пытаясь оставить колонну, но та прошла мимо. Вскоре меня нагнал мотоциклист, командир в звании капитана, проверил документы и подвёз до перекрёстка. Семь километров мне сэкономил. Он влево поворачивал, а мне прямо нужно, так что распрощались.