Я сдаюсь и отшвыриваю вилку. Металл со звоном скачет по столу и падает на пол. Даже не думаю поднимать. По хер! Залпом осушаю остатки вина в бокале. Оно глотку обжигает. Ладонями лицо растираю.

Да что за хуйня творится?! Не живу. Два, сука, дня я не живу. Существую! Ем, пью, что-то даже говорю и умудряюсь работать, но по факту же — меня как будто стерли!

Юля.

В башке одна Юля, Юля, Юля, Юля…

На два десятка лет отбросило, в пубертатный, мать его, период. Только о девчонке и могу думать. Руки, губы, глаза, родинка еще эта ее дурацкая! Над левым уголком губ.

Я больше так не могу. Меня рвет на части от «хочу» и «нельзя». Зачем же ты так, девочка, бессердечно душу выпотрошила своим «влюбилась», блть!

Я от Илоны уже шарахаюсь! Вчера спать ушел в гостиную. Сегодня вот, оказывается, какой-то мальчишник планируют. Куда пальцем ткнут — туда иду. Совершенно не соображаю.

Мудак.

— Знаешь, Титов, — слышу за спиной шипение, — это твоя была идея расписаться. Я не просила свадьбу. Я не настаивала на браке. Это была твоя идея!

— Что ты хочешь мне этим сказать? — спрашиваю спокойно, не оборачиваясь.

Самому тошно, еще и скандала с Илоной я не вывезу.

— Что я тебе в жены не набивалась, ты сам меня выбрал. Так будь добр, проявлять ко мне хотя бы каплю уважения, а не вот это вот все!

— Все сказала? — подхватываю со стола бокал и откупоренную бутылку вина, поднимаясь. — Хорошего вечера, — прохожу мимо охреневшей от такого безразличия Илоны.

— Куда?

— Работать.

— С вином? У тебя точно непорядок с головой. Что мне сказать твоему Косте? Он ждет ответ по поводу мальчишника!

— Скажи, что буду, — бросаю, закрываясь в кабинете.

Не знаю, в каком состоянии, но буду. На похоронах собственной свободы.

Глава 18

Юля

— В общем, вот такие дела, — подвожу я итог, заканчивая рассказывать Веронике историю своего унижения в кабинете Титова. Двое суток прошло, а ощущение, что судьба щелкнула меня по носу буквально вот-вот.

Упираясь щекой в кулак, я вяло болтаю трубочкой в чашке с какао, гоняя размякшее маршмеллоу. Мы сидим в одной из наших любимых кафешек в центре. Настроение — труба. Даже тренировка сегодня не помогла. Тело в состоянии, как эти самые зефирки в остывшем напитке. Сопля.

— Вот это дела, — морщит нос Ника. — И? Ты поэтому что ли киснешь? Юль, ты совсем дурочка, что ли?

От неожиданности я аж подскакиваю, вскидывая обиженный взгляд на подругу:

— Я тебе только что рассказала, что впервые в жизни призналась в любви, да еще кому? Взрослому мужчине, который сказал, что я наивный и впечатлительный ребенок! Да, Ника! Да, я поэтому «кисну»! — зло сжимаю кулаки.

— Ну давай, разревись мне еще. Данилова, я тебя не узнаю! Было бы о ком страдать, ну серьезно!

— Ты не понимаешь.

— Нет. Не понимаю. Ты сама сказала — он взрослый мужик. Сколько ему, напомни? Сорок?

— Тридцать девять…

— Знаешь сколько у них в «тридцать девять» в башке тараканов? — крутит пальцем у виска Ника. — Никаким дихлофосом не вытравить! И ладно бы только это! Ты бы ротик закрыла и молча сносила его несносный характер, а как иначе, любофь же! Но, а секс?! — выпаливает громко на весь зал Вероника.

Посетители, как по щелчку, оглядываются, с улыбками кося взгляд в нашу сторону.

Меня моментально бросает в краску. Краснеет все, даже кончики волос. Клянусь!

— Ты можешь не орать на все кафе? — шиплю, хватая подругу за руку, буквально завалившись на стол.

— Могу! — злой ответный шепот. — Так ты о нем подумала?

— Я надеюсь, это риторический вопрос.

— Нет! Очень даже серьезный. Сорокет, Вика! Да они же уже почти ни фига не могут в этом возрасте. Попыхтит пять минут туда-сюда и баиньки. Это твоя мечта?! А качественный секс, между прочим, одна из основополагающих здоровых и крепких отношений.

— Тебя по голове книжкой по психологии брака долбанули? — морщусь. — Фу, Вероника! Даже слушать не хочу.

— Это ты сейчас не хочешь, потому что еще того… ни-ни. Не понимаешь, что теряешь.

— Угу, давай, добивай еще и ты. Ничего не знаешь, — загибаю пальцы, — ничего не умеешь, ничего не пробовала…

— Да я не об этом совершенно, Юля. А о том, что у нас возраст такой, когда хочется безумства, понимаешь? Гормоны бушуют, энергия прет, жизнь кипит! А с мужиком предпенсионного возраста какие могут быть безумства? Парень тебе нужен нор-маль-ный. Молодой и выносливый, — поигрывает бровями Ника.

Я закатываю глаза.

— Ты не права.

— В чем? Аргументируй.

— Может, мне не нужен молодой и безумный? Не хочу я спариваться, как кролики, по поводу и без. Может, мне нужен взрослый и опытный, как Титов? Да и ты его видела в СПА? О каком «попыхтеть» ты говоришь? Там силы столько, что… а в общем, знаешь, забей, — отмахиваюсь и тянусь к сумочке за картой. — У нас с тобой на этот счет разные взгляды на жизнь.

— Эй, Юлька, ну, ты же не обиделась? — перескакивает ко мне на диванчик Ника, за плечи обнимая. — Я просто хотела тебе сказать, что и даром нам не нужен тот, который не оценил твоего мужества! Значит, он просто старый и черствый пень!

Я улыбаюсь. Не обиделась, конечно, просто все еще слишком свежо и неприятно. Особенно разговоры, где в одном предложении есть слова «Титов и секс». Потому что эротическим снам, которые меня периодически навещают, плевать, что их главный герой в реальной жизни дал героине отворот поворот. От этого еще и состояние дерьмовое. На теле тяжеленной кольчугой висит ощущение неудовлетворенности.

— Может, ты и права, — говорю я позже, когда мы с Никой выходим из кафе, прогуливаясь по Арбату. — Надо попробовать закрутить роман с ровесником, — ежусь, хочется верить, что от порыва ветра, а не от перспективы отношений.

— Надо. Надо тебя с кем-то познакомить. Хм, дай подумать… о-о, точно! — охает Вероника, хлопнув в ладоши. — Мы можем совместить приятное с полезным. Какие у тебя планы на завтрашний вечер?

— Эм… сидеть дома?

— Хороший план, но скучный. У меня есть к тебе предложение на миллион, — разворачивается ко мне лицом Ника, продолжая топать спиной вперед. На губах шальная улыбка, в глазах пляшут черти. Ох, не нравится мне это.

— Выкладывай давай, хватит интриговать, — улыбаюсь.

— Только сразу не отказывайся, подумай.

— Ника!

— Ладно, слушай, одна из танцовщиц в нашем клубе вчера навернулась, да неудачно. Перелом. Они с парнем поехали на горнолыжку, кататься на бордах, да по дурости