принципами и соглашаться на такое отступление от стандартов.

Информацию о том, что вода «не соответствует» только по одному показателю – цветности, Инна Ивановна считает неполной. Она уверена, что недостаточное количество коагулянта выводит воду за рамки приличий еще по двум характеристикам – мутности и остаточному хлору.

Бывало, что и раньше СЭС разрешала водоканалу подавать населению воду ухудшенного качества, но временно, на месяц-два, по причине ремонта. И не до такой степени грязную.

Водопроводная муть, по мнению Инны Ивановны, вытекает из двух причин. Первая, субъективная – отсутствие денег на коагулянт. Вторая, объективная – небывалая цветность и замутненность Волги. Отчего цветет и пахнет весь бассейн Верхней Волги, Инна Ивановна не знает и говорит, что этим делом должны заниматься специалисты. Вроде бы при остановившейся промышленности и вода должна становиться чище.

«Что делать?» по-ипатовски выглядит круто. Раз денег хватает только на половину коагулянта от потребности, то надо ограничить подачу воды в квартиры костромичей, как раньше было в Давыдовских, предлагает Инна Ивановна. Это значит, что вода будет подаваться только в строго отведенные утренние и вечерние часы, но чистая. Согласятся ли на это костромичи?

Резонность нежелания поступаться принципами Инны Ипатовой разделили в приватном экспресс-опросе специалисты мэрии, горсэс, водоканала: грязной воды в городе не может быть! Для этого минимум в два раза надо бы повысить плату за воду, но упрется гордума.

Люди в белых халатах довели проблему до состояния обнаженного нерва.

– Употребление внутрь такой воды нежелательно, – не стал скрывать руководитель областного департамента здравоохранения Валентин Кульков. – Нарушается обмен веществ, могут образоваться камни в мочевыводящих путях.

Что не отфильтровали городские очистные, дофильтруют наши почки.

Кто побогаче и с понятием, тот сохраняет персональное здоровье минералкой, соками, «Святым источником». Один понятливый горожанин признался, что раз в неделю привозит чистую воду из проверенного деревенского колодца за 87 (!) километров от Костромы. Почему остальные «дорогие россияне» за неспособность чиновников «решить вопрос» по оплате за коагулянт должны расплачиваться камнями в почках? Кто даст гарантию, что если сегодня отступили по органолептике – мутности, окисляемости и цветности, то завтра не отступят по бактериологии. И тогда в литре водопроводной мути будут резвиться не три кишечные палочки, как сейчас, а кишеть триста? Горсэс? Но не проявит ли она гибкость, если ее вновь по-отечески мудро попросят «войти в положение»?

Оппоненты камней в почках допекли природоохранного прокурора, который «отреагировал на жалобы», выявил нарушение законов и устроил мэрии «представление». На этот документ по законам эпистолярного жанра и Российской Федерации прокурор надеется получить ответ через месяц в письменном виде.

Впереди паводок с мутными вешними водами. Во что выльется «нерешенность вопроса», продемонстрируют водопроводные краны. Очередная серия народных бунтов прогнозируется осенью, когда начнется «бомбаж» банок с садово-огородными припасами на зиму. Взвесь (муть) такой концентрации вряд ли капитулирует даже перед лошадиной дозой уксуса. Отфильтровать ее (по капле!) не удалось через толстый-толстый слой ваты в воронке во время следственного эксперимента.

Успокоители общественного мнения козыряют объективной причиной – волжской мутью до Астрахани, старожилы, мол, не помнят подобного разноцветья водных струй. По мнению одних, где-то в верховьях ливнями размыло торфяники, других – воду мутит Череповецкий металлургический и так далее. Звонки знакомым в Горький и Ярославль подтвердили, что и там водопроводная муть бьет по почкам граждан. Но нам ли бояться трудностей? Специалисты убеждены, что костромские очистные – лучшие во всем волжском бассейне. Для получения голубой воды нужно в достатке сыпать коагулянт, и не страшны ни паводок, ни стопроцентная волжская цветность.

Если проблема соизмерима с длиной Волги и давно утекла за пределы области, не пора ли ставить ее в столице, выводить на российский, государственный уровень? Почему бы инициатором спасения народных почек от содержимого кранов по Волге-матушке не стать команде костромского губернатора? А то многие наши разноцветные псевдополитики уже давно бьют себя в грудь за народ и чистую воду.

Смутное время размывает границы «низ-з-зя!» в сознании. Где он теперь, предел дозволенного, допустимого? Водопроводная муть из-под кранов – это однозначное нарушение границы, прорыв в раковую опухоль, в запретную зону беспредела.

* * *

P.S. В пятницу НТВ показало репортаж из Ленинградской области. Отравившиеся грязной водопроводной водой люди подают в суд на свою мэрию.

«Северная правда», 17 марта 1999 г.

Взгляд

АДРЕСОВАННОЕ ДРУГУ, ХОДИТ ПИСЬМЕЦО ПО КРУГУ, ПОТОМУ ЧТО…

«Улыбнитесь, друзья, почтальону…» – пела при прежней власти, кажется, Эдита Пьеха. При нынешней власти улыбаться почтальону не хочется. Хочется прийти к почтовому начальству, настучать кулаком по столу, накричать, излив эмоции, и, глядя прямо в глаза, спросить: «Почему вы, почтовые начальники, довели службу до такого беспредела?»

Обнищавший от реформирования народ многократно сократил подписку на периодику. На столько же похудела сумка почтальона. Носить стало нечего. Казалось, поставленная перед необходимостью физического выживания почта начнет действовать по принципу: хочешь жить – умей вертеться. И станет с каждой газетой, с каждой посылкой носиться, как с писаной торбой, обслуживая клиентов быстро, качественно, вежливо и с улыбкой. Но не тут-то было.

Пришедший в упадок эпистолярный жанр иногда берет за горло, требует черкнуть письмишко, облизать конвертик и марку, отправив «голубя» (лети с приветом, вернись с ответом) «иногороднему адресату». Традиционно крепкий задним умом наш человек даже и не подозревает, что если раньше почта всемерно боролась за сокращение сроков доставки, то теперь явно стремится их растянуть.

Отправив письмо, наш человек ждет ответа. Когда ожидание выходит из рамок разумного, начинает бурчать с домочадцами, в полный голос обсуждать проблему с сослуживцами, а накалившись страстями, идет стучать кулаком по широкому cтолу почтового начальства.

Сколько должно идти письмо из Костромы в Ярославль? Сутки, скажет любой разумный человек. Если сегодня опустить письмо в Костроме, то завтра оно должно оказаться у ярославского адресата, доставленное туда хоть поездом, который каждый день в Москву ходит, хоть автомашиной, которая тратит на путь в соседний облцентр час-полтора. Допуская наличие у почтовиков исконно «наших» проблем, можно согласиться с тем, что письмо из Костромы в Ярославль придет через день.

На практике случилось следующее. Заказное письмо с уведомлением о вручении, сданное в окошечко на центральном почтамте третьего февраля, в Ярославль попало не четвертого, не пятого и даже не шестого, а, как стоит на штемпеле, седьмого (!) февраля.

Где оно ходило четыре дня? По каким городам и весям? В каких пыльных мешках и на каких складах валялось и почему? Почему почта не доставила его в Ярославль четвертого – максимум пятого?

Вряд ли кто сможет досконально разобраться в ситуации и доложить вразумительно: